Изгнание владыки

Уже пролилась первая кровь. Одна касатка, пронесясь словно тень под своей жертвой, острым плавником прошлась по ее брюху и разрезала белуху почти до позвоночного столба. Как будто уверенная, что эта добыча теперь не уйдет от нее, изогнувшись дугой, касатка набросилась на другую белуху и мгновенно растерзала ее в куски.

Отрезанные от свободного моря, белухи в панике бросились в самую гущу стаи саек, словно ища среди них спасения. Но напрасно. Разбойницы морей преследовали и настигали их всюду.

Да и где было белухам устоять против этих смелых хищников, вооруженных такими страшными зубами! Касатки наводят ужас на все живое в обитаемых водах. Они нападают даже на кита, затравливая его, словно стая собак оленя. Моржи и медведи остерегаются входить в воду, если заметят поблизости устрашающие лезвия плавников, режущих поверхность моря. Разве лишь один кашалот не боится этих «убийц китов», как с ненавистью зовут касаток китоловы. Люди знают: там, где замечены в море касатки, распуганных китов не найдешь на огромном расстоянии.

Майор со своими спутниками находились в стороне от стаи саек, которая продолжала дефилировать перед ними бесконечной скученной массой.

Избиение белух уже заканчивалось. Лишь немногим удалось прорвать кольцо касаток и спастись в открытом море.

– Ну, пойдемте, товарищи, – сказал Иван Павлович. –

Хватит! Средним ходом вперед, за мной!

Все, что произошло через минуту, можно объяснить лишь догадками и только приблизительно.

Пока люди наблюдали избиение белух касатками, яркие лучи фонарей освещали участников битвы, скрывая в то же время наблюдателей за собой в глубокой тьме. Но как только фонари после команды Ивана Павловича повернулись в другую сторону, силуэты людей стали, вероятно, достаточно заметны в слабо освещенной сверху зеленоватой мгле.

Одна из касаток, свернувшись почти в кольцо, стремительно развернулась и с неуловимой для глаза быстротой бросилась на уходившую цепочку людей.

Майор никак не мог потом объяснить ни себе, ни другим, каким образом он заметил какую-то смутную черно-белую полосу, несущуюся к нему из темноты. Может быть, он ничего и не заметил, просто почувствовал какую-то опасность, но, не размышляя – потому что и времени не было для этого, – он выхватил из кобуры световой пистолет. И в тот самый момент, когда раздался отчаянный скрежет его скафандра в страшных челюстях, майор ткнул пистолетом в скользкую впадину и нажал кнопку. Короткий ослепительный блеск – и, не разжимая челюстей, не выпуская из них майора, касатка завертелась словно в конвульсиях, свертываясь и развертываясь, как чудовищная пружина, хлеща хвостом по шару с аварийным ящиком, вертя с собой майора и всех связанных с ним общей веревкой. Беззвучные вспышки выстрелов следовали одна за другой, сопровождаемые отрывистыми словами майора:

– Не подпускайте других касаток… Боли не чувствую…

Дайте полный ход винтам… Старайтесь не запутаться…

Дима, держи крепче Плутона… Ну, вот…

Последняя вспышка, и касатка, разжав челюсти, медленно стала опускаться на дно, извиваясь в последних судорогах.

Иван Павлович и Дима пустили винты на всю мощность моторов и увлекли за собой майора. Через минуту в прозрачной мгле исчезли место кровавой бойни, бесконечная туча саек и зловеще рыскающие черно-белые тени подводных страшилищ.

Прошло некоторое время, пока люди восстановили строй и пришли окончательно в себя.

– А знаете, – говорил майор, отвечая на вопросы, – в первый момент я даже забыл, что на мне скафандр. Мне показалось, что я совершенно гол, беззащитен и что через секунду кости мои захрустят в этой ужасной пасти. Бр-р…

И вспоминать неприятно… Мороз по коже подирает.

– Ну, и так-таки никакой боли? – спросил с любопытством Иван Павлович.

– Абсолютно! Я это объясняю тем, что она схватила меня за бедро. Если бы в ее пасть попала ступня, касатка могла бы, дернув, вывихнуть мне ногу.

– Ну-ну… – покачал головой Иван Павлович. – По правде сказать, я ни разу в такой переделке не бывал. И все с опаской подумывал: а что если на зубы кашалоту или акуле попасть – выдержит скафандр или нет? Конечно, все теоретические расчеты относительно его выносливости и огромное давление воды, которое он выдерживает, я знал и сам на практике испытал. Но на себе, честно говоря, не хотелось бы устраивать первый опыт с таким чудовищем.

Разговоры о касатках, белухах, об их повадках продолжались долго. Уже давно с поверхности перестал достигать хотя бы слабый свет. Сплошной лед тянулся теперь над головами путников. Лишь изредка поднимаясь кверху, люди обнаруживали полынью, разводье и канал…

Около девятнадцати часов все вылезли на лед. Солнце еще не зашло, хотя стояло на юге, у самого горизонта.

Впрочем, Иван Павлович узнал это только по приборам, когда определял координаты ледового лагеря.

Все небо было затянуто тучами, жестокая пурга свирепствовала вокруг. Было почти совсем темно, и на снятых скафандрах зажгли фонари, чтобы легче было разбить палатку.