Изгнание владыки

– Пожалуйста! – с некоторой гордостью усмехнулась

Ирина.

Она порылась в кармане и вынула горсть конфет.

– Вот, – протянула она их с улыбкой Акимову, – пожалуйста. Это мои любимые…

– Это что? Задаток? – в свою очередь, улыбнулся

Акимов, беря одну конфету. – Связываем меня по рукам и ногам? Ведь я тоже грешен насчет сластей.

– Да что вы? – обрадованно рассмеялась Ирина. – Вот приятно слышать! А то все смеются надо мною: сластена, сластена… Ну-с, так вот. Наша контора механизирована, я бы сказала, процентов на семьдесят пять. В конструкторском же бюро все вычисления, расчеты, которые занимают так много рабочего времени конструкторов, производятся исключительно счетно-аналитическими машинами. Даже чертежная работа больше чем наполовину механизирована.

Наши конструкторы заняты только тем, что думают, изобретают, составляют формулы, уравнения, делают наброски, эскизы, а почти всю черную математическую и оформительскую работу делают за людей машины.

– Да, – задумчиво сказал Акимов, – это потому, что вашему заводу всего десятка два лет. Новый завод… К

сожалению, мне приходилось работать только на старых, правда значительно реконструированных, заводах, где механизация и автоматика коснулись преимущественно производственных цехов. А у вас как дело обстоит в этих цехах?

– О, здесь, по-моему, достигнут предел мыслимого! – с гордостью заявила Ирина. – Раньше, лет тридцать-сорок назад, на таком заводе работало бы не меньше десяти-двенадцати тысяч человек! А ведь мы производим только часть необходимой нам продукции, остальное нам дают четыреста других заводов, которые кооперированы с нами.

– Боюсь, не придется ли мне пожалеть, что я перешел работать на такой завод.

– Почему? – с недоумением спросила Ирина.

– Помилуйте, – улыбаясь и разводя руками, произнес

Акимов, – что же мне здесь делать, в этом царстве самостоятельных автоматов? Нянькой ходить возле этих стальных ребятишек и время от времени вытирать кому-нибудь из них носик? Право, это очень скучно!

– Ах, вот в чем дело! – рассмеялась Ирина. – Ну, не огорчайтесь. Для вас мы приберегли последние шесть процентов, недостающих до ста, чтобы наша автоматизация была полной. Для летчика, например, самое трудное –

выжать последние метры до потолка, а для производственника – вот эти последние проценты механизации и автоматизации. Итак, Константин Михайлович, когда вы могли бы приступить к работе?

– Я хотел бы использовать свое право на декадный срок для предварительного ознакомления с заводом, цехом, механизмами и людьми.

Огорчение едва заметно отразилось на лице Ирины.

– Михаил Борисович Кантор, – сказала она вздохнув, –

временно исполняющий сейчас обязанности начальника фасоннолитейного цеха, хотя и усердный, горячо интересующийся делом работник, однако еще очень молод, недостаточно опытен и… какой-то нерешительный, робкий.

Это, конечно, со временем пройдет…

– Должно быть, мямля, – прервал ее Акимов, презрительно сощурившись и поджав губы. – Не люблю таких.

– Да, конечно, характер странный, – покачала головой

Ирина. – Он атлет, физкультурник и в этом деле смел, инициативен, а с машиной неуверен, боязлив… Фактически мне приходится, оставаясь начальником производства всего завода, быть в то же время и начальником этого цеха.

Между тем он сейчас выпускает чрезвычайно ответственную продукцию: детали гидромониторных установок для шахт.

– Вот оно что… – протянул Акимов. – Ну хорошо, Ирина Васильевна! Я постараюсь, насколько возможно, сократить срок ознакомления с заводом. И немедленно же начну помогать товарищу Кантору. Это будет та же работа,

хотя без формальной ответственности. Если вы не возражаете, я завтра же явлюсь на завод.

– Ну, вот и отлично! Директора сейчас нет на заводе. Я

вас потом представлю ему. Я уверена, что у него не будет возражений против вашей кандидатуры. Особенно с рекомендацией Николая Антоновича, – улыбнулась Ирина, вставая из-за стола. – Мне нужно пройти по заводу. Если хотите, могу бегло показать вам его.

– Буду вам очень благодарен, – ответил Акимов.

Из подъезда конторы перед Ириной и Акимовым, одетыми в теплые электрифицированные костюмы, открылся просторный вид на внешний двор завода, покрытый пушистой белой пеленой снега.

Двухэтажное, почти целиком застекленное здание огромной подковой окружало двор. Широкие, очищенные от снега матово-стеклянные дороги шли между площадками, где летом красовались цветы и журчали фонтаны.

Крыша здания была, очевидно, плоская: ее окаймляла за низким парапетом густая стена кустов, покрытых снегом.

– Там у вас аэроплощадка? – спросил Акимов, спускаясь с Ириной по лестнице на двор и показывая на аэромобиль, тихо спускающийся на крышу.

– Не только. Туда по наклонному въезду поднимаются электромобили и электроциклы. Там стоянка – ангар и гараж – для всех видов наземного и воздушного легкового транспорта. Кроме того, летом на крыше открывается ресторан, площадки для тенниса, подвижных игр, там много зелени…

Тяжелая, массивная, украшенная резьбой дверь гостеприимно раскрылась перед ними, как только они пересекли невидимый луч инфракрасного сторожа.