Изгнание владыки. Роман. Рассказы

Примерно на сотом метре от дна Лавров настиг беглеца и схватился за болтавшийся в воде строп. Одновременно из глубины вынырнул еще один тускло поблескивающий силуэт, и человек в скафандре схватил второй свободный строп. Лавров остановил свой винт, дотянулся до кнопки, регулирующей подъемную силу шара, и выпустил из него немного воздуха. Шар пошел на снижение. Тогда Лавров направил луч своего фонаря на человека. Сквозь прозрачный шлем он узнал Курилина.

— Ого! — приветливо окликнул его Лавров. — Быстро же вы освоились со скафандром! Спасибо за помощь. Как раз вовремя.

— Не за что, Сергей Петрович, — сдержанно улыбнулся Курилин, вися на стропе с остановленным винтом. — Отлично знал, что помощь вам не нужна, и поднялся просто для тренировки.

— Со стороны посмотреть, как вы управляетесь со скафандром, ни за что не скажешь, что новичок… Вы где тут работаете?

Оба одновременно стали на дно. Освобожденный от их тяжести, шар опять натянул стропы и приподнял груз. В облаках ила приближался Кундин.

— А вон на дороге мой электрокар, — ответил Курилин Лаврову. — Я ехал за новым грузом к внешнему кольцу.

— Вот и отлично. Забирайте наш ящик и нас кстати подвезете к поселку. Едем домой, Григорий Семенович, — обратился Лавров к Кундину. — Надо еще в тоннеле побывать.

* * *

Но, прежде чем спуститься в тоннель, пришлось, по предложению Кундина, посмотреть, как хозяйничает на складе новый заведующий. Курилин охотно и оживленно показал новый метод размещения инструментов, запасных частей, строительных материалов. Все находилось в отменном порядке, все было рассортировано и лежало в гнездах стеллажей под номерами. В проходах лежали неподвижные ленты конвейеров, под потолком заснули на рельсах когтистые краны.

— Вот только… — заметил Лавров, остановившись перед стеллажом с надписью «Петровидол»,[59] — зачем такие вещи держат на виду и на ходу? Не опасно ли?

— Нисколько, Сергей Петрович, — поспешно ответил Курилин. — В таком состоянии, без электротока и часового механизма, петровидол — простой безвредный кирпич. Замечательное вещество!

— А где к нему часовые механизмы с аккумуляторами? — спросил Кундин.

— Да вот, рядом, — показал Курилин. — Все стоят в готовности.

— Вряд ли они здесь понадобятся, — сказал Лавров. Курилин неопределенно пожал плечами.

— Ну, мы пойдем дальше в тоннель, — добавил Лавров, протягивая Курилину руку. — Прекрасный порядок у вас на складе. Благодарю вас.

Курилин поклонился, пожал руку начальнику.

Лавров и Кундин вышли из склада. Они прошли по улице, похожей на аллею, между двумя рядами коттеджей, обогнули центральную опорную башню и вошли в нее. В приемной камере они переоделись в мягкие, теплоизолирующие скафандры и перешли в скоростной лифт. Стремительно полетела вниз, словно в пропасть, прозрачная кабина. Мелькали лампы. Далеко, на противоположной голубой стене шахты, тянулись огромные трубы, пучки черных шлангов, разноцветные кабели.

Приближался и нарастал глухой подземный гул.

Когда лифт остановился, Кундин вызвал по радио инженера Садухина — начальника работ по метаморфизации грунта, или, как его обычно называли, главного метаморфизатора. Садухин, высокий, совсем еще молодой человек, встретил Лаврова и его спутников на дне, возле лифта. Сквозь стекла шлема видны были его круглые, розовые щеки и сияющие глаза; он не скрывал радости от встречи с Лавровым.

А Лавров вспомнил, каким суровым огнем загорелись эти веселые глаза, когда два месяца назад Садухин на заседании у министра обвинял Березина в бестолковой работе флота, в бесплановом снабжении шахты! Ох, как поеживался тогда Николай…

Николай, Николай… Почему столько тревожных чувств вызывает это имя?

Кругом стоял непрерывный оглушительный грохот и гул. Он шел из гигантского жерла тоннеля, который открывался в противоположной стене шахты.

Даже в незаконченном виде горизонтальный тоннель был поразителен. По диаметру он был равен шахте, и самые высокие здания свободно поместились бы под его сводом. Десятки огромных фонарей и прожекторов заливали его своим желтоватым «солнечным» светом. У входа тоннель был уже почти готов и свободен от всяких строительных приспособлений. Его стены были покрыты голубой эмалью для уменьшения трения воды при ее прохождении через тоннель. Но уже в ста метрах от входа новому человеку было бы трудно ориентироваться. Казалось, что здесь царствует хаос.

Из глубины тоннеля, там, где работали гидромониторные установки, непрерывно, днем и ночью, несся глухой всепоглощающий рев. Казалось, земля не переставая вопила от бесконечных терзаний, которым безжалостно подвергала ее какая-то чужая, неумолимая сила. Если бы не усилители в радиотелефонных аппаратах скафандров, люди не слышали бы друг друга. Временный стеклянный пол над нижней дугой круглого тоннеля непрерывно дрожал под ногами. Могучие вздохи насосов пульпоотводной трубы, проложенной под полом, равномерно прорывались сквозь этот гул.