Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920—1970 гг.

В каюте Главнокомандующего не протолкнуться. По пути следования в Константинополь там собирались чины командования, представители гражданской администрации Крыма, общественные деятели и, конечно же, корреспонденты французских и британских газет, жадно ловившие новости от самого Врангеля и тут же неподалеку, в соседних, тесных каютах, бегло создающие свои «сенсационные» репортажи о последних днях Русской армии, покинувшей Крым.

Отчасти из-за притока желающих пообщаться, приносящих свои петиции и обращения лично Врангелю, отчасти для того, чтобы придать хоть какой-нибудь формальный вид круговороту документов, барон поручил последнему генерал-квартирмейстеру Русской армии Герману Ивановичу Коновалову взять на себя труд по ведению дел канцелярии Главнокомандующего. Опытному штабисту было не занимать умения, и вся работа протекала в спокойной и деловой обстановке. Вновь созданная канцелярия и почти все офицеры штаба Главнокомандующего, как и прежде, готовили приказы, отдавали распоряжения о переводе иностранных телеграмм в адрес барона; адъютанты, благо их каюты расположились рядом, взялись за организацию приема посетителей. Вот как описывал ироничный очевидец преобразовавшуюся общественную приемную барона: «В каюте у генерал-квартирмейстера уже кипит работа. Зашифровывают радиотелеграмму, стучит пишущая машинка, приносят какие-то бумаги. Постоянно входят адъютанты Главнокомандующего и начальника штаба, и то и дело слышится: “Главком приказал”, “Начальник штаба просит это переписать”, “Вас вызывает Главнокомандующий”… Спешно переписывается и переводится письмо Главнокомандующего к графу де Мартелю… Письмо подписано… но тут происходит заминка с номером… все исходящие и входящие журналы, все делопроизводство брошено или сожжено в Севастополе. Какой ставить номер на эту историческую бумагу?.. Недоразумение разрешает генерал К<оновалов>: — Чего там долго думать? — обращается он к офицеру Генерального штаба. — Вы какой одеколон употребляете? — Полковник не сразу догадывается и несколько удивленно отвечает: — № 4711. — Ну и великолепно. Отлично! Ставьте этот номер и отправляйте бумагу, черт её дери…»^{31}

Прибывших к Врангелю просителей встречают «парные» часовые у входа в кают-компанию, элегантно обтянутую светлым шелком. В ожидании приглашения к Врангелю просители покорно ожидают своей очереди, обдумывая предстоящую беседу и возможную реакцию Главкома. Испросившие у Главкома аудиенции не всегда прибывают к нему с радостными известиями, и вот до Врангеля доходят слухи, что почти все суда перегружены, а условия пребывания на них ухудшаются час от часу. Барон советуется с адмиралом Кедровым, но ускорить продвижение эскадры тот не в силах: механизмы кораблей и людские нервы на пределе. Во избежание неприятностей продвижение продолжается с прежней скоростью. Остается полагаться на долготерпение и на то, что по прибытии в порт можно будет незамедлительно решить ряд задач в отношении тех, кто нуждается в помощи в первую очередь.

Помимо сухих рапортов Врангелю приходится выслушивать и личные просьбы, обращенные к нему. Часто эмоциональные, порой справедливые, иногда с оттенками доверительности на правах прежней совместной службы или общих петербургских знакомых. Спасенные чаще выражают недовольство условиями исхода, словно бы еще сутки назад их жизни не угрожали пытки и неизбежный расстрел.

«Какой-то генерал дрожащим голосом рассказывал, как ему пришлось эвакуироваться… — Я был комендантом на миноносце “Грозный”. Вы только подумайте! В эту маленькую скорлупку набилось 1015 человек. Не хватает угля, не было воды. Некоторые сошли с ума от этих условий. Продуктов не хватало. Пришлось реквизировать у тех, кто имел запасы. Была всего лишь одна уборная. Очередь у нее стояла по нескольку часов. Ведь это ужас»^{32}.

Люди из «походной приемной» Главнокомандующего то и дело приходят и уходят, передавая адъютантам все новые подробности нечеловеческих условий пребывания на кораблях. Корректные молодые люди в аксельбантах принимают их, выслушивают, докладывают в свою очередь о полученных сообщениях Врангелю. Однако помочь всем сейчас, во время пути, он не в силах: свободные транспорты отсутствуют, и в любую минуту может разыграться шторм, грозящий потоплением, всем переполненным судам.

Канцелярия между тем продолжает свою работу. Уже готовится приказ о реорганизации Русской армии в три корпуса: Донской, Кубанский и 1-й регулярных войск. Пересматриваются и сокращаются штаты, упраздняются некоторые должности, увольняются чины преклонных лет, буквально на ходу расформировываются военные и гражданские учреждения. Для сохранения дисциплины был подготовлен приказ о военно-полевых судах. О произведенных переменах верстаются целые информационные бюллетени для ознакомления с ними чипов армии, флота и гражданских ведомств.