Изгнанник

— Для этого могут быть тысячи причин… Но, Боже мой, Роза, это выражение несчастья на вашем лице совершенно к нему не подходит! Вы взвалили на себя слишком много обязанностей! Возможно, перед вашей свадьбой Феликс и не собирался взваливать на ваши хрупкие плечи такой неподъемный груз. Не надо так переживать!

— Я не могу запретить себе делать это. Он был так счастлив, когда вернулся к морской службе!

— Он такой же мужчина, как и все! Его можно понять. Послушайте, Роза, я могу попытаться вам помочь.

— Но как, я даже не представляю?

— И тем не менее это очень просто: я поеду и повидаюсь с ним!

Взгляд ее зеленых глаз вспыхнул, как будто солнце внезапно осветило комнату.

— Вы сможете сделать это? О, Гийом, как это было бы здорово!

— Чтобы вернуть вашу улыбку, я бы сделал еще больше, к тому же Брест — не на краю земли. Да и потом, я и сам буду рад встретиться со стариной Феликсом. Мне тоже его недостает.

— Скорее всего, Агнес это не понравится. Она очень не любит ваших отлучек…

— Что-то подсказывает мне, — рассмеялся Тремэн, — что в данном случае ее это вполне устроит на какое-то время. Мы с ней немного повздорили из-за того, что она втемяшила себе в голову безумную мысль — одарить наших детей именем де Нервиля…

— Не может быть! — воскликнула мадам де Варанвиль, удивленно вскинув брови. — Откуда могла взяться подобная идея?

— Если бы я знал! Когда-то я говорил вам, что со временем люди меняются! Ну а теперь позвольте мне вас покинуть. Погода опять портится…

В самом деле, было видно, как за окном порывистый ветер раскачивает и клонит к воде развесистые ивы, окаймляющие берег реки. Почти тут же проливной дождь обрушился на маленький замок, и тяжелые капли забарабанили по кровле, словно дробные выстрелы мушкетов.

— Вам не стоит уезжать, пока не прекратится этот потоп. Обождите немного.

— Нет. На этот раз Агнес действительно будет беспокоиться. Она ведь не знает, куда именно мы отправились.

— Тогда по крайней мере оставьте у меня Элизабет! Она здесь переночует, а потом я сама отвезу ее домой…

— Я не в силах отказаться… но вы же можете себе представить, на что они с Александром способны, когда собираются вместе!

— Придется рискнуть! Для большего спокойствия я уложу ее спать в своей комнате. Что касается вас, то постарайтесь уехать, не дожидаясь моего визита в Тринадцать Ветров. Признаюсь вам, что эта нервильская блажь Агнес заинтриговала меня, и я бы хотела поболтать с ней с глазу на глаз.

— В таком случае лучше не говорите ей, что вы позволили своим слугам отправиться на праздник в Токвиль. Она расценила как преступление мое участие в церемонии в Сен-Васте.

— Она не права, — заявила Роза уверенно. — В такие времена, как теперь, лучше предоставить некоторую свободу тем, кто служит нам. Это избавит их от необходимости силой отстаивать свои права!.. Я пойду скажу Фелисьену, чтобы он привел вашу лошадь. И постарайтесь поменьше думать об этой ерунде!

Тремя днями позже, заключив с Агнес мирный договор на тех единственных условиях, которые молодая женщина не могла не принять, — об этих условиях договариваются в постели, — Гийом отправился в Бретань. Это путешествие требовало времени, но он рассчитывал выиграть, нанимая лошадей на почтовых станциях. Если бы он отправился на Али, ему бы пришлось часто останавливаться на отдых, тогда как он намеревался скакать и ночью, и днем, чтобы сберечь время и провести хотя бы день в Овеньере. Он больше не мог оставаться в неведении относительно Мари-Дус, ведь до родов времени оставалось совсем мало. Предложение, сделанное Розе, с виду такое благородное, на самом деле было не без задней мысли: ему хотелось самому узнать, как там дела, и поехать туда, так как мадемуазель Лёду, опытная повивальная бабка, рекомендованная мадемуазель Леусуа, никак не решалась сама позвать его. Может быть, хитрая старушка Леусуа не давала ей рекомендаций на этот счет? Но как бы там ни было, раз уж он все равно вынужден ехать, то было бы глупо предварительно спрашивать у нее на это разрешение…

На самом деле Гийом был не прав, подозревая старушек в подобных грехах: письмо с вызовом ему было уже отправлено, но застряло в пути. Поэтому, когда Тремэн в полдень объявился в Овеньере, он тут же оказался свидетелем восхитительной сцены: одетая в белую рубашку из тонкого батиста с кружевами и в очаровательном чепчике на волосах цвета льна леди Тримэйн, уютно устроившись на подушках в своей кровати, кормила грудью младенца, круглощекого малыша, родившегося утром как раз 14 июля. Он с жадностью сосал молоко, как молодой жеребенок.

При виде входящего в комнату Гийома лицо молодой мамы озарилось радостной улыбкой. Мари-Дус излучала счастье, здоровье и довольство. Она потянулась к нему с поцелуем и представила молодому отцу плод их общей любви:

— Посмотри, как он мил! Я уверена, что в будущем он станет твоей копией!

— Еще один рыжик! — простонал Тремэн с унынием, которое он постарался скрыть за насмешливой улыбкой.

— Почему ты так говоришь? — спросила молодая женщина, с обидой восприняв его слова, так мало похожие на те, что она ожидала услышать.