Изгнанник

Швыряя в своих врагов камнями и ловко избегая пущенных ими снарядов, Торак подбежал к лестнице и изо всех сил налег на нее, пытаясь оттолкнуть от скалы, но она не поддавалась. Оказалось, добытчики сланца для пущей надежности привязали ее крепкими веревками из сыромятной кожи. Времени перерезать веревки у Торака, разумеется, не было, и тогда он сделал то единственное, что могло помешать Аки и остальным подняться на выступ: схватил ведро с горячей смолой и опрокинул его на своих преследователей.

Раздался такой яростный рев, что Торак даже выронил ведро из рук. Оказалось, Аки был куда проворнее, чем можно было предположить, и к тому времени он снова был на лестнице и уже почти добрался до выступа. Так что Торак, вовсе не имея намерения так уж особенно вредить одному Аки, опростал полное ведро смолы прямо на него.

Повизгивая, точно раненый кабан, и проклиная все на свете, Аки сполз по лестнице вниз.

А Торак, цепляясь за ветки можжевельника, птицей взлетел на вершину горы.

* * *

Он бежал через Лес на северо-восток, и крики врагов у него за спиной становились все глуше. Ох, как он ненавидел себя за то, что ему приходится спасаться бегством! Но уж лучше пусть его называют трусом, чем все откроется.

Вскоре склон стал более пологим, и Торак смог легко спуститься к реке, при этом стараясь держаться подальше от протоптанной лесными племенами дорожки. Он шел, следуя неприметной волчьей тропой, – такие тропы он мог отыскать в Лесу всегда, почти не напрягаясь. Он решил как можно быстрее добраться до брода, перейти через реку и вернуться на стоянку племени Ворона. Наверняка впереди у него серьезные неприятности, но Торак верил, что Фин-Кединн будет на его стороне.

В зарослях прибрежного ивняка Торак остановился, чтобы немного перевести дыхание. От быстрого бега в груди жгло, как огнем. Деревья вокруг еще только просыпались после долгого зимнего сна. Пчелы гудели на пушистых и желтых, как цыплята, цветках ивы; в полоске солнечного света дремала белка, обвив ветку хвостом. В реке на мелководье купалась сойка. Похоже, никакой погони не было, иначе Лес, конечно, предупредил бы его об этом.

Торак с облегчением вздохнул и, почувствовав слабость в ногах, прислонился к стволу дерева.

Рука его невольно скользнула за пазуху, нащупывая на груди проклятую татуировку. А в ушах в который раз прозвучал свистящий шепот Повелительницы Змей, напоминающий шипение гадюки: «Эта метка на твоем теле будет вечно терзать тебя, точно острие гарпуна, застрявшее у тюленя под шкурой. И она навсегда соединит тебя с нами. Одно движение – и мы направим тебя туда, куда нужно нам, сколько бы ты ни сопротивлялся. Ибо теперь ты один из нас…»

– Я не один из вас! – пробормотал Торак. – Нет!

Но он помнил, как, лежа без сна долгими зимними ночами, постоянно чувствовал эту жгучую метку у себя на груди. И с ужасом думал, какое зло она может ему причинить. И какое зло она может заставить его совершить.

Где-то на юге провыл Волк. Он поймал зайца и в песне выражал свою радость и благодарность Лесу, а также сообщал о своей удаче Большому Брату и всем, кто его слышал.

У Торака сразу стало легче на душе. Волк, похоже, ничего не имел против метки Пожирателей Душ. Как, впрочем, и сам Лес. Ведь Лес-то наверняка знал о ней, но тем не менее не собирался изгонять Торака из своих владений.

Сойка, перестав плескаться, взлетела, роняя капли воды, и несколько мгновений Торак следил за ней. Затем, словно очнувшись, резко оттолкнулся от дерева и побежал. Но едва успел выбежать из густого подлеска, как столкнулся с Аки, который с такой силой боднул Торака головой в грудь, что тот, не удержавшись на ногах, распластался на земле.

Аки почти невозможно было узнать. Он весь был покрыт липкой сосновой смолой. На совершенно черной физиономии яростно сверкали покрасневшие глаза, и его прямо-таки окутывало облако смоляного запаха и бешеной злобы.

– Значит, ты меня решил провести? – заорал он. – Дураком меня перед всеми выставить захотел?

Торак с трудом поднялся на ноги и попятился от разъяренного Аки.

– Я не хотел! Я не заметил, что ты снова наверх полез!

– Врешь! – Аки замахнулся и попытался рубануть топором Тораку по ногам.

Тот подпрыгнул, уходя от страшного удара, и, отскочив в сторону, с силой ударил ногой по правой руке Аки, сжимавшей рукоять топора. Аки выронил топор, но тут же выхватил нож. Торак тоже схватился за нож, и противники стали кружить, выбирая момент для удара.

Сердце Торака молотом стучало по ребрам; он тщетно пытался собраться с мыслями, припоминая те приемы борьбы, которым учил его отец, а затем и Фин-Кединн.

Внезапно Аки сделал первый выпад, но просчитался всего лишь на мгновение. Торак успел не только увернуться, но и с силой пнуть его ногой в живот, а потом еще и засадить кулаком в горло. Аки начал задыхаться и, цепляясь за куртку Торака, стал сползать на землю. И тут кожаные тесемки на куртке оборвались, она распахнулась – и Аки увидел у Торака на груди ту самую метку!

Казалось, даже время замедлило свой бег.

Аки отпустил Торака и, пошатываясь, попятился от него.