Изгнанник

Мартен наблюдал, как его попутчик закрывает дверь и делает шаг назад, затем бросил долгий взгляд сквозь лобовое стекло, по которому все так же елозили дворники. Фары освещали лишь белую пелену. Невозможно было определить, куда эта пелена движется — вверх, вниз или навстречу. Наверняка он знал только одно: нельзя сворачивать вправо.

Сделав глубокий вдох, Мартен посмотрел на Коваленко: воротник поднят, волосы и борода запорошены снегом, затем оторвал от него взгляд, взялся за рукоятку коробки передач и перевел ее в позицию «drive». Осторожно, как только мог, коснулся ногой педали газа. Мягко заурчав, двигатель прибавил обороты; колеса начали вращаться. Секунду ничего не происходило, а затем машина слегка дрогнула, шины «нащупали» поверхность, «мерседес» тронулся с места. Два фута, три — и колеса забуксовали в глубоком снегу. Он сбросил газ, и автомобиль покатился назад. Нога мгновенно нажала на тормоз. «Мерседес» по инерции все еще скользил назад, но недолго.

— Тихо, — выдохнул он, — тихо. — И снова нажал на акселератор.

Колеса проворачивались; Мартен заметил, как Коваленко зашагал навстречу и исчез за машиной. Бросив взгляд в зеркало, он увидел, что русский уперся плечом в заднюю дверь. Тогда он поставил ногу на акселератор и приоткрыл окно.

— Давай! — выкрикнул он и слегка нажал на педаль.

Коваленко налег изо всех сил. Наконец-то Николас почувствовал, как шины уверенно подмяли под себя снег, и машина пошла. Теперь она не прекращала движения. Он прибавил скорости — внедорожник упрямо лез вверх по склону, увязая в снегу футовой глубины; опять посмотрел в зеркало заднего вида: Коваленко бежал следом по колее, оставляемой колесами.

Пять секунд. Еще пять. Автомобиль потихоньку разгонялся. Фары выхватили из темноты высокий снежный барьер. Насколько плотна эта преграда? А может, это вовсе не сугроб, а каменная стена, занесенная снегом? Наверняка не скажешь. Однако теперь останавливаться было нельзя, иначе снова заскользишь вниз. Оставалось одно — протаранить снежный вал на максимально возможной скорости в надежде выскочить на дорогу.

Еще полсекунды — и Мартен утопил педаль газа в пол. «Мерседес» ракетой рванул вперед. Две секунды, три… Вот он — барьер. Удар. На мгновение все погрузилось во тьму. А потом — дорожное полотно.

Хватая ртом воздух, Мартен полностью опустил стекло со своей стороны, наблюдая в боковое зеркало, как Коваленко, взбежав вверх по склону, мчался сквозь брешь в снежном валу — такую огромную, словно здесь только что проехал танк. Его грудь вздымалась, из ноздрей валил пар. С ног до головы облепленный снегом, он издавал победные вопли и потрясал кулаками над головой. В тусклом красном свете задних габаритных огней он выглядел огромным танцующим медведем.

74

Тем временем в Париже. Пятница, 17 января, 0.40

Питер Китнер, глава дома Романовых, зажал ладонями уши. С оглушительным ревом российский двухвинтовой вертолет «Камов-32» оторвался от площадки закрытой зоны аэропорта Орли. Дул сильный ветер, из-за снега видимость была почти нулевой.

Напротив него сидел полковник Степан Мурзин из Федеральной службы охраны. Теперь это был его личный охранник, один из десяти сотрудников службы президентской безопасности, в сопровождении которых Питер вышел из дома № 151 на авеню Георга V и был быстро усажен в третий из четырех лимузинов, ожидавших его у черного хода. Все четыре машины были совершенно одинаковыми. Они тут же двинулись в путь — сквозь метель, мимо французских полицейских, а затем — бампер к бамперу — по мосту через Сену. Девять миль опустевших заснеженных улиц, и наконец — оцепленный участок аэропорта Орли, закрытого по причине сильного снегопада.

Там их ждали два вертолета с работающими двигателями. Медленно вращались лопасти винтов. Едва лимузин Китнера затормозил, двери машины распахнулись, и полковник Мурзин повел царевича и четырех вооруженных до зубов агентов ФСО к первому вертолету. Через несколько секунд они были уже на борту. Дверца закрылась, винты начали набирать обороты, а Мурзин, черноглазый мужчина с квадратной челюстью, лично пристегнул наследника престола к креслу ремнем безопасности, потом пристегнулся сам, и в следующую секунду вертолеты были в воздухе.

Полковник выпрямился в кресле:

— Вам удобно, ваше высочество?

— Да, спасибо, — кивнул Китнер.

Он не первый год пользовался услугами телохранителей, но таких у него еще не было. У каждого из них — молодых, мускулистых, с отменной выправкой и похожей неяркой внешностью — за плечами была служба в элитных подразделениях русского спецназа.