Изгнанник

«Каких других? Что ты хочешь этим сказать?» — спросил Торак, но ответа Волка не понял. Волки ведь разговаривают не только с помощью рычания, поскуливания, посвистывания или воя, но и с помощью множества незаметных жестов и движений тела: наклона головы, движения ушей или хвоста, шерсти, то прилегающей к телу, то встающей дыбом, и так далее. Даже Торак не знал всех этих тайных волчьих знаков. Он сумел понять лишь, что Волк уловил некий «плохой запах», который явно направлялся в сторону его Большого Брата, и бросился на его защиту; но что бы это ни было, оно уже совершенно исчезло к тому времени, когда Волк снова вернулся к Тораку.

Торак не мог отвести глаз от разрушенной поляны, хотя ему давно уже следовало бы где-нибудь укрыться, а не стоять на виду — в любой момент из-за излучины Реки могла показаться лодка. Но в данный момент ему было все равно, что с ним будет. «Придется пойти и послушать, что говорят на Совете племен», — решил он. Необходимо ведь выяснить, что случилось с Ренн.

Уже спускались сумерки, когда Торак добрался наконец до устья реки, где на Большой Совет собрались многочисленные племена. Сейчас — в самом начале лета — ночи были удивительно светлыми, так что со стороны Торака подобраться так близко к людям — поступок далеко не безопасный. Однако он и не подумал останавливаться.

И, если не считать повязки на лбу, даже и внешность свою никак изменять не стал, только натерся древесной золой, чтобы сбить со следа собак. А в остальном решил положиться на свое умение Охотника оставаться незаметным. Ну и Волка ему удалось убедить — хоть и не без труда, — чтобы тот ни в коем случае не ходил за ним.

Он спрятал свой спальный мешок и прочие пожитки в густых зарослях можжевельника и сосняка, находившихся не особенно далеко от общей стоянки, и прилег, свернувшись клубком, на землю, чтобы обдумать свои дальнейшие действия.

Все устье Белой Воды сияло в темно-синей ночи оранжевыми огнями костров, на фоне которых мелькали черные фигурки людей с воздетыми к небесам руками-палочками — точь-в-точь как на тех рисунках, что Торак видел на скалах. Как же там много было людей! На какое-то время Торак вновь почувствовал себя восьмилетним мальчиком, который был страшно горд тем, что отец взял его с собой к берегу Моря на большое собрание племен.

Племя Горного Зайца расположилось в своих жилищах из оленьих шкур высоко на скалах, нависавших над берегом, — возможно, там они чувствовали себя в более привычной обстановке. Жилища племени Рябины — приземистые пирамидки из дерна, — казалось, присели на корточки прямо посреди луга; а племя Лосося поставило свои палатки из рыбьей кожи почти у самой воды. Племя Морского Орла, которому, похоже, было безразлично, где устраивать себе временное пристанище, понаставило свои довольно-таки неопрятные шалаши из веток и палок повсюду, где имелось свободное местечко. Племена Открытого Леса устроились, естественно, как можно ближе к опушке, но Торак никак не мог разглядеть, где среди них жилища племени Ворона с их характерными открытыми входами.

— Говорят, племя Волка теперь на юг подалось, — услышал Торак чей-то мужской голос в опасной близости от своего убежища.

Он замер и прислушался.

— Тем лучше! — фыркнул второй мужчина. — Мне всегда не по себе становилось, когда они были поблизости.

Кто-то из говоривших споткнулся о корень и приглушенно выругался.

— А все-таки им бы следовало тоже на Совет остаться, — сказал первый мужчина. — Ведь все племена собрались как-никак!

— Ну и что? Те племена, что в Сердце Леса живут, тоже наверняка не явились, — возразил его собеседник. — От них, как всегда, ни слуху ни духу.

— Я слыхал, будто между племенами Зубра и Лесной Лошади вражда возникла…

Голоса стали удаляться: мужчины явно направлялись к реке, и Торак снова вздохнул с облегчением.

Однако вновь пошевелиться он осмелился лишь спустя некоторое время. Стараясь держаться как можно ближе к лесу, он добрался до окруженной соснами низины, где вокруг гигантского костра собралась целая толпа людей. В воздухе висел аромат печеной лососины и жареного мяса, слышался громкий людской говор, пение дудок, грохот барабанов…

Костер представлял собой три сосновых ствола, горевших по всей длине. Это был настоящий «долгий костер», какие любят жечь по праздникам в племени Ворона. Он нашел их!

Во рту у Торака сразу же пересохло. Он спрятался в зарослях тиса так, чтобы на него не падали отблески костра, и почти сразу заметил Фин-Кединна, который оживленно беседовал о чем-то с вождем племени Лосося. Оба то и дело отрезали ломти сочного мяса с блестящего от жира бока оленя, целиком зажаренного на костре, и клали их в подставленные миски.