Изгнанник

Внезапно опора ушла из-под ног. Завалившись набок, я прополз еще несколько ступеней вверх и остановился под табличкой с цифрой «9».

Ах нет, это, скорее всего, шесть. Просто смотрю под другим углом…

Кашель судорогами сковал грудную клетку. От сокращений мышц кровь хлынула как из открытой раны на груди, так и из глотки. Сгустки ее, скопившись, перекрыли горло, и меня тут же стошнило.

— Ох… Ох, как плохо…

Опершись плечом на стену, я на секунду прикрыл глаза и прислушался, стараясь не замечать стоящий в ушах звон.

Яростный топот сапог, лапы, шуршащие по бетону, и оголтелый лай озлобленных псов. Они неотрывно следовали за мной, не давая ни секунды передышки. Они загоняли меня, словно я обычное животное, на которое они могли охотиться, и подвели меня к самому краю, за которым – пустота.

Некуда отступать. Нет сил сопротивляться.

Сплюнув, я начал подниматься.

Первая попытка не увенчалась успехом. Соскользнув, я грохнулся обратно. Но я не сдался и заставил свое полностью отнявшееся тело, уже не чувствовавшее ничего, взгромоздиться на трясущиеся будто в горячке ноги.

Я развернулся, побрел вперед, опираясь на отнятую винтовку.

Закрытые двери вереницей строились вдоль коридора с двух сторон. Обветшалые, с облезшей краской, во тьме они молчаливо стояли, такие же недвижимые, как в дни, когда мир сошел с ума, и все пошло к чертям.

Может, порой не обладать сознанием – не так уж плохо?

Схватившись за круглую ручку, я повернул ее в сторону и толкнул первую попавшуюся дверь, до которой смог доковылять, и та послушно со скрипом отворилась.

Я ввалился внутрь, снова упал. Головой ударился о что-то твердое, и, видимо, на пару секунд отрубился, так как очнулся уже распластавшимся на полу.

— Терпи! — попытался подбодрить себя я, но с губ сорвалось что-то скомканное и невразумительное.

Пинком ноги я захлопнул за собой дверь, уцепился рукой за стоявший рядом табурет и подтянул себя вперед, едва взгромоздившись в положение сидя.

Винтовка в моих пальцах тряслась в такт руке.

Тратить время на отдых было нельзя, и я снова поднялся, упершись спиной в стену и выпрямив из последних сил ноги.

Я протянул пальцы к дверной ручке и повернул защелку, после чего проковылял в другую комнату, снова закрыл за собой дверь и уставился на небольшой деревяный шкаф, стоявший рядом с кроватью.

— …

Отбросив оружие, я подошел ближе, навалился всем весом на стенку шкафа и напряг все мускулы до последнего, пытаясь опрокинуть его на дверь.

Вышло не с первого раза. Находиться в вертикальном положении удавалось с трудом, и я едва не упал, пока наконец у меня не получилось сдвинуть его чуть выше, а там свое взяла гравитация.

С грохотом шкаф приземлился на пол. Он развалился, лишившись слетевшей с петель дверцы и куска задней стенки, однако его веса все равно хватало, чтобы удержать преследователей хотя бы на десяток лишних секунд. Внутренности его, ворох какого-то барахла и тряпок, разметались по полу.

Еще раз выблевав остатки внутренностей, я бессильно упал.

Хотелось закрыть глаза и заснуть. Неимоверно хотелось. Тем не менее, я схватил винтовку, прижал ее к груди, вцепившись так крепко, будто она могла каким-то чудом вытащить меня отсюда, и отполз в угол, сгрудившись рядом с письменным столом, заваленном открытыми консервными банками.

Дыхание мое стало тяжелым и прерывистым. Сердце, недавно колотившееся во весь опор, работало через раз, то и дело пропуская удары. Кровь же и вовсе решила покинуть мое тело, становившееся с каждым мгновением все холоднее.

Я повернулся в сторону упавшего шкафа. Посмотрел в длинное зеркало, прикрепленное к уцелевшей дверце, и оттуда уставились на меня в ответ огромные желтые глаза, отливающие белизной в свете тусклой луны, пробивавшейся в окно сквозь летящий с облаков снег.

Изъеденный порчей нос, покрытая волосатыми бородавками омерзительная морда неправильной формы, торчащий изо лба кривой обломок рога и скрюченные когтистые пальцы, вонзившиеся в человеческое оружие. А еще кровь, много крови.

Вот, пожалуй, и все, что я из себя сейчас представлял.

Сложилось бы все иначе, будь я похож на них? Будь я одним из них? Жил бы я лучше тогда, если бы мне не пришлось скрываться, прятаться в закутках и закоулках подобно чумной крысе?

— Конец, — пробормотал я, услышав вой этажом ниже. — Добегался.

Я перевел взгляд на дверь. Затем на винтовку. После посмотрел на пустое окно, от которого осталась лишь изувеченная рама.

В конце концов, жизнь – это выживание.