Изгнанник

Кхачковяр поразмыслил немного, подергал себя за крашеный ус, оторвал этот ус (поскольку тот был не «родным»: кхачковяр привязывал усы к своей плохо отросшей бородке) и наконец подозвал одного из гномов охраны.

— Завяжи ему рот, — приказал он, указывая на Дениса.

Гном, гнусно ухмыляясь, охотно выполнил повеление.

В результате Денис, лишенный возможности давать внятные ответы и в основном мычавший, когда его спрашивали, шибко ли он дружит с Мораном и изрядно ли послужил зловредным целям Церангевина, был признан бессловесным и на этом основании оправдан.

Гномы, народ веселый и незлобивый, наперебой поздравляли его с этим обстоятельством, мощно хлопали Дениса по спине, оставляя синяки, угощали выпивкой и лакомствами, дарили фальшивые косы и усы из пакли, чтобы он мог достойно украсить себя. Все знаки симпатии гномы выражали безмолвно, символическими жестами, поскольку, согласно постановлению суда, имели дело с существом бессловесным.

Взбешенный, юноша явился к кхачковяру поздно вечером. Его беспрепятственно пропустили в личные покои кхачковяра, поскольку парень был оправдан.

Кхачковяр уже собирался отходить ко сну. Женщина по имени Геврон — одна из немногих в завоеванном гномами Калимегдане, кто принадлежал к человеческой расе, — принесла повелителю стакан подогретого вина и засахаренные орешки в серебряной вазочке. При виде Дениса она подбоченилась и надвинулась на него с угрожащим видом.

— А тебе что здесь потребовалось? — возмутилась она. — А ну, пошел вон! Кхачковяр за день умаялся, дай ему отдохнуть. Он ведь надрывается, чтобы всех нас осчастливить.

— Меня он уже осчастливил, — буркнул Денис. — Ославил дураком на весь Истинный мир.

Кхачковяр повернулся к Геврон:

— Оставь нас, дорогая. Я глубоко благодарен тебе. С этим бессловесным я хочу поговорить лично. Не беспокойся за меня, ступай.

— Так, кхачковяр, он же… Сами поглядите… Ну что за явление такое! — в сердцах произнесла Геврон, однако подчинилась и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Кхачковяр уселся в кресло, кивнул Денису.

— Хочешь вина? Только много не выпивай, это все-таки мне принесли.

Денис немножко угостился, поставил стакан обратно на столик и пробурчал:

— Ну да, надорвались, поди, благодетельствуя окружающим.

— Чем ты недоволен? — спросил кхачковяр.

— А чего это вы мне рот заткнули? — осведомился Денис.

Кхачковяр хмыкнул:

— Я тебе жизнь спас.

— Да уж, наслышан о том, что вы сделали с Церангевином, — огрызнулся Денис. — Про это весь Калимегдан толкует.

Кхачковяр мрачно посмотрел на молодого человека и сказал:

— Конечно, тебя бы никто не приговорил к смерти. То, что случилось с Церангевином, — это было… исключение. И я очень надеюсь, что такого больше не повторится.

— Так это же от вас зависит, не так ли? — проворчал Денис.

— От меня многое зависит, но не все… — задумчиво произнес кхачковяр. — Видишь ли, я в первую очередь служитель закона. Я не имею права нарушать ни одного установленного правила. Но! — Кхачковяр взял стакан и посмотрел на Дениса сквозь стекло. — Я могу их обойти. Подтасовать факты, представить обстоятельства в совершенно другом свете. В твоем случае не было другого способа… Сам посуди. Ты, разумный человек, — и вдруг практически добровольно оказываешься в положении подопытного животного. Позволяешь ставить на себе эксперименты. Совершенно не напрягаешь интеллект для того, чтобы сорвать работу злокозненному Церангевину.

— А что я должен был сделать? — растерялся Денис. — Он же меня к колесу привязал… У меня и свидетели есть, которые меня потом отвязывали…

— Согласно нашим законам, высокоразвитая в умственном отношении личность не имеет права быть привязанной к колесу, — ответил кхачковяр. — Вот ты на меня злишься за то, что я прибег к хитрости, чтобы тебя выручить из беды… А я не сомневаюсь в своей правоте. Когда-нибудь ты со мной согласишься.

— А что мне грозило? — полюбопытствовал Денис. — Ну, какой приговор?

— Принудительные работы лет так на пять, — объяснил кхачковяр. — У гномов они довольно тяжелые и, что еще хуже, скучные. Впрочем, это везде так… Ты ведь вернулся в Истинный мир вовсе не для того, чтобы добывать руду или качать кузнечный мех?

— Ну, я солдат, — сказал Денис. — Меня об этом уже сто раз спрашивали.

— Кроме того, что ты солдат, — кто ты еще?

— Ну, еще человек… Не знаю я! Что вы ко мне привязались! Я хочу в замок защитницы Ингильвар. Я к ней шел. А не сюда. А меня животным считают.

— Я не считаю, если тебя это утешит.

— Не утешит, — буркнул Денис, — потому что вы это мнение держите при себе. А прилюдно относитесь ко мне так же, как остальные.

— К тебе здесь плохо относятся? — кхачковяр прищурился. — Обижают?

— Будь я скотиной, сказал бы — хорошо, — ответил Денис. — Кормят, одевают, в стойле всегда свежее сено… А так — да, обижают. И вы первый.

— Зато завтра ты сможешь отправиться в замок защитницы Ингильвар, — обещал кхачковяр. — Я тебе дам хорошую одежду, запас еды и лошадь. Ты на лошади-то ездить умеешь?

* * *

— Где тебя носило все утро?