Изгнанник. Арка 3. Том 1

И от этого вопроса, что, казалось, совершенно случайно возник в моей голове, я понял и вторую, более скрытую причину того, что четыре кочующих племени решили встретиться. Вимрано явно стягивали силы, готовясь меня защищать. И, стоило признать, среди нихбыло достаточно сильных мужчин, которые могли бы сражаться. И почти наверняка Агер желает дождаться Йегероса для того, чтобы нанести ему сокрушительное поражение, раз и навсегда заставив его спрятаться внутри Кастильвы и никогда оттуда не выходить. Если не хуже: альбинос, слишком долго живший в ненависти и вынужденный эту ненависть скрывать, может желать и взять Кастильву штурмом.

Что же, в свою очередь, мудрецы? Ну, если даже глупый и наивный я понимаю, что лучше десять лет переговоров, чем десять минут войны, то тем более такое понимают и эти четверо. И, вполне возможно, что Арсини, Даяо, Маури и Адресто убеждают сейчас Агера в том, что отсюда надо уходить. Ещё дальше, вглубь пустынь, в заброшенные земли, где сейчас ничего нет, но где с помощью моих сил удастся вдохнуть хоть какую-то жизнь. Вот только есть один важный нюанс… а мне с ними точно по пути?

Что ж, придётся смотреть правде в глаза. Вимрано, конечно, заслуживают жалости и сострадания за то, что с ними сделали. Но сейчас они представляют собой тех, кто умеет либо убегать и прятаться, либо драться и мстить. И как бы я их сейчас ни жалел, как бы ни понимал их радость от того, что они впервые в жизни прикоснулись к родной стихии — с ними мне не найти пути назад. Мне нужно возвращаться в Кастильву, к Йегеросу. Он, конечно, себе на уме и хитрый и расчётливый, как десять чертей, но с ним у меня шансов вернуться домой больше, чем здесь. Значит, пора, наконец, действовать.

Я выбрал место в тени скалы, где на меня не падало солнце. По левую сторону среди теснившихся палаток сновали взрослые со свёртками и кульками. По правую — в пруду, который мне сегодня утром пришлось обновить, плескались дети. И было их столько, что, казалось, яблоку упасть негде. Тем не менее, дети прекрасно умудрялись делить место в пруду. Даже больше: для явных малышей с одной стороны оставили свободный закуток, где они тихо-мирно плекались и не мешали старшим.

Как мне выбраться отсюда? Угнать ферста и лететь в Кастильву? Так я даже дороги не знаю. Мы летели сюда больше трёх часов. И потрясение, которое я испытал в первый день, когда попал сюда, было так велико, что я даже не запомнил, с какой стороны мы прилетели из Кастильвы. Даже… ну хорошо, даже если мне не нужно угонять ферста, а я смогу создать иллюзию животного… или ледяного голема, благо воды под рукой у меня теперь достаточно, в какую сторону лететь — я всё равно не знаю. А спрашивать у кого бы то ни было опасно. Мне прекрасно известно, что за мной постоянно кто-то присматривает. Значит, либо следят, чтобы со мной ничего не случилось, либо не доверяют. Или, что более вероятно, и то, и другое сразу.

Да, нечего даже и пытаться. Ночей в этом мире нет, следовательно, темнота мне не поможет. Невидимость тоже сомнительный союзник. Моё отсутствие всё равно быстро заметят, меня поймают и вернут назад. И тогда уже не будет такого благосклонного отношения. И, кроме того… мне ужасно не хочется разочаровывать Агера. Даже несмотря на то, что я тогда сказал у пруда, когда говорил о своей жизни и благополучии вимрано на чаше весов, и Арсини даже не хватило сил посмотреть мне в глаза, что лишь подтверждало, что сказанное — правда, для меня всё равно было важно, что он обо мне думает.

Это, наверное, тот самый случай, когда разум и сердце начинают друг с другом конфликтовать. Но тут уже ничего не поделать. Так уж устроен я, выросший в своём всезнающем одиночестве, и потому как никто нуждающийся в том, чтобы рядом был друг. Хоть какой-нибудь. Хоть кто-нибудь. Таким другом был Сайраш. Таким был Фрайсаш. Такими были Кермол и Дхасс. Кто мог быть мне таким другом здесь? Никто. Почти никто… кроме этого злобного, ненавидящего всех и вся альбиноса, который, тем не менее, признав кого-то за друга, будет готов глотки рвать за него. Но так что же мне теперь, из-за этого уходить вглубь пустынь, в поисках неизвестно чего? Не знаю… я слишком часто вынужден себе это говорить в последнее время. И всё острее воспринимаю потерю своей интуиции.

Кстати, вот ведь удивительное дело. Когда я отдал её, чтобы спасти свой мир, такой горечи не было. Ведь у меня был облик таисиана, была магия воды — и эти дары с лихвой заменяли отданное. Да и во время второго путешествия их хватало, чтобы решать поставленные задачи и улаживать появляющиеся по ходу дела проблемы. Здесь же… ну, есть у меня облик таисиана. Благодаря нему я до сих пор не отбросил копыта в этом пышущем жаром мире. Мало того, и здесь к моей шкуре испытывают нездоровый интерес. Ну, есть у меня магия воды. И из-за этого все готовы рвать глотки друг другу. А вот интуиция… а вот интуиция здесь ох как пригодилась бы.