Изгнанник из Спарты

- Она велела великому мастеру Дедалу, который потом смастерил искусственные крылья и стал первым человеком, полетевшим, будто птица, сделать полую внутри деревянную корову и покрыть ее настоящей коровьей шкурой. Но, конечно, в нужных местах были проделаны отверстия. Потом Пасифая скинула одежды и залезла внутрь: руки она просунула туда, где были передние ноги коровы, а ноги - в задние, предусмотрительно широко расставленные, ягненочек. Ну а затем ее втолкнули туда, где ее ждал белый бык, посвященный Посейдону, и...

Аристон испуганно воззрился на Парфенопу.

- Извини, Парфенопа... Прости меня...

- Во имя Эроса и Афродиты, ягненочек, за что?

- За то, что ты испытала такое! Хотя, наверно, ты меня просто дразнишь, правда? Мой дядя Ипполит всегда потешался над этими легендами. Он говорил, что плотская любовь между женщиной и огромным существом вроде быка невозможна. Иначе, говорил он, последствия будут катастрофическими. -Аристон повторил язвительные доводы Ипполита, подражая выражениям и жестам толстого маленького сибарита.

Парфенопа смеялась, пока слезы не заструились по ее

лицу, капая в воду.

- Ну, насчет невозможности - это он преувеличивает, - сказала она. - А насчет последствий... да, это почти катастрофа. Но зато как сладко, мой дорогой калон... совсем как в первую ночь... Ладно, пойдем!

- Куда? - удивился Аристон.

- Обратно в постельку, мой минотаврик. И да здравствует катастрофа!

- Диотима говорила, ты похож на моего знакомого, - промурлыкала Парфенопа, лежа рядом с Аристоном и угощая его маленькими печеньицами. - Она клялась, что я тут же пойму на кого. Что мне не нужно будет подсказывать. Но да поможет мне Афина, я что-то никак не соображу! Я никогда не видела таких прекрасных юношей, мой маленький устроитель катастроф! Да-да, настоящих катаклизмов... ибо именно так я себя ощущала в последний раз! Дай подумать... дай подумать... кого же по эту сторону от Тартара ты мне напоминаешь?

- Не по эту, - поправил ее Аристон. Парфенопа подскочила на постели и впилась в него

взором.

- Точно! - прошептала она. - Да поможет мне Зевс! Конечно, ты гораздо красивей Фебалида... главным образом потому, что умудрился сохранить мужественность... О-о! Великая Афина, благодарю тебя! И тебя, божественная Гера, мать богов!

- Я не верю в богов, - устало произнес Аристон. - Но,

может, ты потрудишься объяснить, за что ты их благодаришь?

- За то, что они подсказали мне способ спасти тебя от позора, прошептала Парфенопа. - Вызволить тебя из подлого общества, в котором ты оказался и все же сохранил чистоту. Вставай!

- Вставать? - ошеломленно повторил Аристон.

- Да! Вставай и отправляйся в притон разврата! У меня полно дел! О, ягненочек, не смотри так обиженно! Эти дела связаны с тобой. К завтрашнему вечеру ты уже выйдешь оттуда, чтобы никогда не возвращаться!

Парфенопа сдержала слово. В полдень следующего дня Аристон, торопливо, почти вприпрыжку направлявшийся по запруженным улицам к тому месту, где, как сообщил ему ночной клиент, Сократ должен был обсуждать проблему существования бога, увидел Парфенопу. Она шла прямо на него.

Аристон вполголоса выругался и остановился, не сомневаясь в том, что она его видела. Но Парфенопа прошла мимо, и Аристон вдруг заметил, что за ней на прекрасной лошади следует высокий лысый мужчина лет шестидесяти, поджарый и сильный, с большим крючковатым носом, впалыми щеками и аскетическим выражением лица, никак не вязавшимся с тем, в каком обществе он сейчас находился.

В тот же миг досада Аристона улетучилась, и к горлу подкатил ледяной ком ревности, так что больно стало дышать. Боль была странной. Аристон твердил себе, что ему плевать на Парфенопу, что она слишком стара для него, что он связался с ней просто чтобы не стать таким же, как его извращенные клиенты, что...

- Аид ее забери! - яростно приговаривал он. - Что мне до Парфенопы? Она обыкновенная шлюха! Все женщины в душе - шлюхи. Даже моя мать...

Тут он осекся, не договорив кощунственных слов, сердито ударил себя ладонью по глазам и побежал туда, где Сократ спорил с толпой.

Через час Аристон возвращался по той же улице. Он был

сердит и обижен. И довольно серьезно разочарован. Сократ

сказал лишь вот что;

- Мы ничего не знаем о богах. Так зачем же спорить о

вещах, которые для нас непостижимы по самой своей природе? Разве кто-нибудь из вас так прекрасно управляется с земными делами, что может судить о делах небесных? Лучше всего, друзья, признать свое невежество, слушаться Дельфийского оракула, совершать нужные жертвоприношения и позабыть про эти раздумья.

А когда какой-то человек, явно чужестранец, спросил, каким образом следует поклоняться богам, уродливый старый пересмешник ответил:

- Как принято в твоей стране.

"Не очень-то удовлетворительные ответы дал проклятый старикан, подумал Аристон. - Ишь, скользкий, как угорь! Никто не может его ни на чем подловить. Почему, провались он к Аиду и Персефоне, этот Сократ..."