Изгнанник с Серых Равнин

Зольдо молчал; скрюченные пальцы бессмертного судорожно царапали камень.

Конан остановился. Происходящее было непонятным; вдобавок его настораживало то, что бессмертный упал на ровном месте. Опыт подсказывал киммерийцу, что от магии можно ждать подвоха в любое мгновение, а инстинкт напоминал, что такая перемена не сулит ничего хорошего.

Вдруг в воздухе словно бы потянуло ледяным ветерком, и Конан почувствовал слабые толчки в бедро. Не спуская глаз с распростертого тела бессмертного, он опустил руку на мешок с талисманом. Зольдо уже не лежал неподвижно; бессмертный медленно поднимался на ноги. Ладонь Конана вновь почувствовала толчки сквозь толстую кожу мешка; казалось, они стали гораздо сильнее. Камень Мертвых пульсировал, бился, как сердце, набирающее силу.

Зольдо поднялся и встал перед Конаном. Глаза бессмертного были выкачены из орбит, губы беспрестанно шевелились, будто он хотел что-то сказать, но не мог; однако движения его уже не казались неуверенными медленным и точным жестом он положил кисть на рукоять меча и потянул лезвие из ножен. И в это же время его шевелящиеся губы справились с немотой.

— Берегись, Конан! — крикнул он.

Киммерийца поразил этот крик. В нем не было никакой угрозы; наоборот, Зольдо будто предупреждал его полным боли воплем. Камень Мертвых мерно и ровно бился в кожаном мешке.

Бессмертный обнажил меч и отбросил в сторону пустые ножны; его желтые выпученные глаза обежали киммерийца с ног до головы, словно впервые видел его. Но глаза эти были исполнены ужаса и муки — они не принадлежали существу, которое готовилось напасть.

Конан не стал гадать, что происходит с его спутником, он просто поднял меч и приготовился к схватке. Оценив позицию бессмертного, он передвинулся немного влево, занимая более удобное для себя положение. Зольдо тут же переместился вслед за ним и этим свел преимущество Конана на нет. Киммериец видел уже искусство бессмертного в бою, но только сейчас оценил его до конца, сообразив, что во дворце так легко обезглавил Зольдо просто потому, что тот подставил шею сам. Но теперь он, кажется, не собирался поддаваться.

Бессмертный стал обходить Конана, не приближаясь к нему, и киммериец сразу раскусил уловку противника: тот хотел поставить его лицом против солнца. В свою очередь он выполнил маневр, который разрушил задумку Зольдо, и они закружили по площадке. Краем глаза Конан следил за тем, чтобы не споткнуться о какой-нибудь из валяющихся вокруг обломков. Он не хотел атаковать первым; слишком велик был риск нарваться на смертельный удар. Он, воин, вся жизнь которого прошла с мечом в руке, встретил равного себе по силе. Немало людей, слывших непревзойденными бойцами, нашли свою смерть от его меча, но тут противником был бессмертный, и это осложняло задачу. Одно дело — человек, которого можно ранить, и тогда боль от раны заставляет его делать ошибки; другое — ничего не чувствующая мертвая плоть. Зольдо был великим воином, и Пелиас ничуть не преувеличивая, утверждал это; кроме того, он был ожившим мертвецом, чье расчлененное тело срасталось мгновенно.

И потому Конан выжидал; бессмертный должен был напасть первым, раз талисман оказывает на него воздействие, хотя чародей говорил об обратном. Медленно отступая, киммериец двигался туда, где обломки статуй помешали бы поединку на мечах; он знал, что Зольдо физически слабей его, и в схватке без оружия потерпит поражение. Но бессмертный разгадал этот замысел: когда киммериец приблизился к узкому проходу меж двух обломков и стал пятиться туда, бессмертный остановился и опустил меч.

Конан выругался. Зольдо, повернувшись к нему спиной, отошел на несколько шагов и стал поджидать противника.

Конан отошел от обломков и встал напротив бессмертного.

— Ну, нападай! — рявкнул он.

Зольдо не шевельнулся.

— Тогда прочь с дороги, нежить! — сказал киммериец и шагнул вперед.

Оружие бессмертного свистнуло в воздухе. Конан парировал удар и ответил стремительным выпадом, нацеленным в голову противника. Хотя киммериец и был готов к этому, но, когда Зольдо отразил его удар, Конан проникся с восхищением к бессмертному. Потом удары посыпались один за другим; лезвия мечей сталкивались со звоном, разбрасывая брызги искр, противники фехтовали, предугадывая каждое движение друг друга. Этот бой мог продолжаться бесконечно; Конан это понимал, как понимал и то, что бессмертный, в отличие от него, не ведает усталости. Он сделал несколько попыток вышибить меч из рук бессмертного или отбросить его оружие и потом сбить Зольдо с ног, но тот оказался предусмотрительным. Мертвые мышцы боли не ощущали, к тому же бессмертный умело ослаблял силу ударов противника — и снова лезвие его меча плясало перед Конаном гибельный танец. Зольдо не отступал; не отступал и Конан, которому приходилось защищаться, ибо самая малейшая рана была сейчас для него смертельной угрозой. Они почти не сдвинулись с того места, с которого начали поединок; оба будто бы вросли в землю, и только звон стали окружал их незримой стеной.