Изгнанник самовольный

Куда же предлагает лететь Жуковский, если он прекрасно знает, что долететь до Петербурга царь не разрешит? Понятно, что Жуковский думал о поэтическом Олимпе. А Пушкин в это же самое время мечтал о месте, где можно жить независимо, и поощрение Жуковского дать свободу крыльям мог понять несколько в ином смысле.

Первая реакция на ссору с Воронцовым, подробности которой не известны, была, как всегда у Пушкина, неадекватной. Поэт был мстителен. Он гневно осуждал сплетни и пасквили, сочиненные другими, но сам их охотно сочинял, делал это быстро и широко распространял среди знакомых своей жертвы.

Вот и теперь на Воронцова посыпались эпиграммы, которые только доказывали, что зря он был терпелив:

Полугерой, полуневежда,

К тому ж еще полуподлец!..

Но тут, однако ж, есть надежда,

Что полный будет наконец.

Если называть вещи своими именами, то "полуневежда" и "полуподлец" были бесстыдной ложью, а эпиграмма в целом клеветой: - едкой, несправедливой, злобной и - от злобы - неостроумной. Были и другие тексты Пушкина такого же уровня. Одна из эпиграмм остается не расшифрованной до сих пор. Бартенев считал, что Пушкин в дальнейшем раскаивался в эпиграмме "Полумилорд...", что поступками его руководил злой гений Александр Раевский, который хотел любым путем избавиться от соперника. Это он предложил Воронцову отправить Пушкина в командировку, а затем уговорил самого Пушкина туда поехать. Раевский же участвовал в сочинении письма об отставке. Но это предположения.

Пушкин явно переоценивал свои возможности, терпение местных властей и недооценивал жестокость власти центральной. Будь он чуть сдержанней, дружба с Воронцовым, который поначалу не так уж много требовал от подчиненного, постепенно открыла бы для Пушкина все двери, в том числе, может, и ту, которая была для него заветной,- дверь в Европу. Но Пушкин лез на рожон, наглел и, не будучи одернут, решил, что ему все дозволено. История с командировкой по борьбе с саранчой - прямое этому подтверждение. В результате защитить его не мог никто. "Теперь я ничего не пишу,- уведомляет он брата,- хлопоты другого рода. Неприятности всякого рода; скучно и пыльно".

Последствия ссоры оказались хуже, чем он мог предполагать. 13 июня Вера Вяземская, приехавшая в Одессу на дачу, пишет мужу, что Пушкин сумасшедшая голова, и у него новые проказы. Еще с декабря он готовился провести лето в Крыму и быть возле Елизаветы Воронцовой, но она стала холодна к нему после эпиграммы на мужа. 14 июня в Гурзуф отбыла яхта. На ней вместе с Воронцовой отбыли тридцать гостей, а Пушкина туда не взяли.

Вокруг него образуется вакуум. Поэт покорно ждет неприятностей: "Тиверий (так у Пушкина в письме к Вяземскому.- Ю.Д.) рад будет придраться; а европейская молва о европейском образе мыслей графа Сеяна обратит всю ответственность на меня. Покамест не говори об этом никому. А у меня голова идет кругом". Римский император Тиберий и его приближенный - весьма прозрачный намек на императора Александра I и своего начальника Воронцова. Вяземский в письме к жене передает Пушкину: "Скажи ему, чтобы он не дурачился, то есть не умничал, ибо в уме, или от ума у нас и бывают все глупости".

В конце июня Воронцов получает успокоительное письмо от графа Нессельроде. Тот уведомляет, что государь решил дело Пушкина, который при Воронцове не останется. Ни Воронцов, ни тем более Пушкин еще не догадываются о решении, которое скоро последует. Тем временем дается секретное указание проверить состояние имения Пушкиных в Псковской губернии и их доходы.

В частном конфликте чиновника и губернатора Александр I, подойдя к делу по-государственному, усмотрел недовольство правительством. А самовольное желание отказаться от службы также должно было быть наказано. Потакать капризам ссыльного власти не намеревались. Отсюда высочайшее повеление: "вовсе" удалить коллежского секретаря Пушкина со службы в Министерстве иностранных дел "за дурное поведение", при этом выслать его подальше от моря, на континент, в имение родителей, под их надзор.

С Пушкиным обошлись подчеркнуто педагогически, как с подростком-хулиганом. Никакие болезни (ведь он переведен был в Одессу "лечиться" у моря) при вынесении решения вообще не были замечены.

Из Петербурга губернатору в Ригу следует депеша о том, что Пушкин прибудет в Псковское имение и за ним местным властям следует установить надзор. В Петербурге друзья Пушкина уже знают об этом. В течение нескольких дней разлетается слух, что Пушкин застрелился. Слух обрастает подробностями.

Объект же этих слухов ни о чем не догадывается. Он еще надеется на отставку, на то, что его оставят в покое, а может быть, и выпустят. Причина этого счастливого неведения в отсутствии Воронцова в Одессе. Из Крыма в конце июля Воронцовы разъехались: она вернулась в Одессу, а он по делам отправился в Симферополь. Указание сверху ждало в канцелярии его визы. Предписание Воронцова распорядиться насчет Пушкина не заставило себя ждать.