Изгнанник (СИ)

Первый листок представлял собой план дома. Того самого, кондоминиума. Как и говорил Анохин, собственный огороженный дворик, подземные гаражи, калитка, камера наблюдений. Авденаго долго рассматривал план, вспоминая изнуряюще скучные школьные уроки черчения. Поискал обозначения санузлов — единственное, которое помнил. Нашел несколько и почему-то утешился.

Ясно. Дом.

Он отложил план и взял следующий листок. Список имен. Ага, пайщики.

Скворцов Сергей Дмитриевич — Арсахо…

Анохин Алексей Дмитриевич — Равихо…

…Тролли. Русские имена и троллиные. Сколько же их? Пятнадцать имен — но это ведь только верхушка айсберга? Существуют еще жены, дети, тещи… У троллей чрезвычайно развиты родственные связи, а это означает…

У Авденаго аж дух захватило. Целый дом, населенный одними только троллями. Где-то в Питере. На Левом берегу, за Обуховской обороной. Но все равно. В Питере. Троллиный дом. Кондоминиум. Откуда же все они, черт побери, взялись?

Положим, Моран — изгнанник. Моран — исключение из правил. Он настолько велик, что всегда и везде будет исключением… Но эти-то — они-то как сюда проникли?

Ответ напрашивался только один.

Портал.

Где-то в Петербурге есть портал, через который тролли могут попадать из Истинного мира в реальный. И, вероятно, совершать обратное перемещение. Поскольку портал разрабатывался не эльфами, а троллями, то естественно предположить, что в Истинном мире он располагается по правильную сторону Серой границы.

Авденаго отбросил листок со списком пайщиков и закрыл лицо руками.

Оказывается, он в любой момент мог вернуться к Атиадан. К своей троллиной жене с пушистым хвостиком и жемчужинами на лбу. В это мгновение Авденаго остро ощутил правоту Морана: некоторые существа не обладают полноценным и самостоятельным бытием без кого-то более значительного, без тех, кого Моран именовал Р1. Сердце Авденаго заливала сладость, когда он думал об этом, в ушах сама собой зазвучала «Анюта», и чем дольше Авденаго вспоминал эту музыку, тем теплее и слаще ему становилось. Композитор Гаврилин каким-то образом упорядочил мир, расставил все по своим местам, да так, что вопросов к мирозданию больше никаких не оставалось, оставался один только чистый восторг перед мудростью этого устроения: Моран упивался дарованной ему возможностью творить, а Авденаго — способностью любить троллиху, любить без оглядки, без страха и жить одной только этой любовью.

* * *

— Я хочу, чтобы вы отдавали себе отчет в том, что я сильно рискую, встречаясь с вами, — сказал Авденаго. Он все время оглядывался: ему все чудилось, что Моран вот-вот ворвется в кафешку, где Авденаго с Анохиным пили мутный сливовый сок и конфиденциально беседовали.

— Сперва объясните, почему я должен отдавать себе какие-то отчеты касательно вас, а потом я их отдам, — сказал Анохин.

Авденаго криво улыбнулся.

— Вы все-таки тролль.

— Разумеется, — Анохин пожал плечами. — Кажется, мы это установили еще при первой нашей встрече… Мне нравится, — прибавил он после короткой паузы, — что вы перестали мне грубить, юноша. Это достохвально.

— Ну, может быть, мне кое-что от вас нужно, вот я и прикидываюсь вежливым, — сказал Авденаго. — А как получу желаемое, так сразу и перестану.

— Это очевидно, — кивнул Анохин. — Но достохвальности не отменяет. Итак, насколько я понял, вы все-таки ознакомились с бумагами.

— А откуда я, по-вашему, взял ваш номер телефона?

Анохин помолчал. Постучал пальцами по столу, потом спросил:

— Все-таки вас прислал Моран или же это ваша собственная инициатива?

— Да Моран понятия не имеет… — Авденаго оборвал фразу. — Нет, — поправился он, — это я понятия не имею о том, что знает и чего не знает Моран. Одно могу утверждать точно: я пришел сюда сам. Разрешения у Морана не спрашивал. И вообще ему не говорил.

— Он настолько вас запугал? — Анохин с интересом всматривался в лицо своего молодого собеседника.

— Слушайте, вы же тролль, — возмутился Авденаго. — Вам ли не знать, как наш народ обращается с рабами.

— Еще интереснее… Вы же человек, не так ли?

— Ошибаетесь.

— Подменыш?

— Нет, я — настоящий тролль, только по родству, а не по крови. Я женат на троллихе знатного рода, — объяснил Авденаго.

— Насколько знатного? — потребовал Анохин.

Прежде чем назвать имя жены, Авденаго помедлил. Ему не хотелось, чтобы это имя слышал кто-то чужой. Но все-таки он выговорил:

— Атиадан Злой Колокол.

Анохин отшатнулся, как будто получил пощечину:

— О!

И посмотрел на Авденаго с неподдельным уважением.

— Как же вышло, что тролль вашего положения оказались в рабстве у Морана? Вы, насколько я могу судить, принадлежите к такому знатному семейству, что…

— Это же Моран, — перебил Авденаго. — По-вашему, он станет считаться с моим положением, каким бы высоким оно ни было?

— Да, да, вы правы… — Анохин все не мог успокоиться. Поглядывал на Авденаго и покачивал головой. — Ну надо же, муж Атиадан!..

— Давайте-ка к делу, — перебил Авденаго. Ему было неприятно слышать любимое имя от этого чужака. — Насколько я понял, в Петербурге существует довольно большая община троллей.

— Вы абсолютно правильно поняли… — подтвердил Анохин.

— Насколько большая?