Изгнанник вечности

— Ты, сестренка, привыкай и не пугайся, — снисходительно посоветовал Сетен, уже собираясь вскочить в машину к жене. — Того красавца зовут Ишвар, он у Ормоны на подхвате, а этого — Мэхах. Сдается мне, Мэхах приветствует тебя, — экономист похлопал ближайшего дикаря по щеке: — Абсмархын, абсмархын.

— Ну и язык… — пробормотал Ал, наблюдая, как невесть откуда взявшийся Нат втирается между хозяйкой и дикарями и ненавязчиво отодвигает их от нее.

— Тебе, Ал, как минимум теперь придется оставить свои аристократические замашки, — прорычал водимый Ормоной полуробот, складывая мощные руки на груди и нависая над ними.

За разгрузившимся диппендеоре шел Паском. Он всмотрелся в одного из дикарей — кажется, в Ишвара, но Ал еще не различал этих коротконогих антропоидов, — и внезапно сообщил:

— Господа ори и все присутствующие! Хочу вновь представить вам Атембизе, ученика Ала, исчезнувшего с Оритана пятьсот лет назад!

Все замерли, даже Тессетен завис, стоя одной ногой на ступеньке машины. Паском указывал на того, который постоянно сопровождал Ормону.

— Ишвар — это новое воплощение «куарт» северянина Эт-Эмбизэ, более известного на Оритане как Атембизе. Кронрэй, вам, думаю, будет небезынтересно пообщаться с бывшим коллегой — архитектором Коорэалатаны!

Чувствуя на себе необъяснимое внимание, Ишвар смущенно улыбнулся.

Тессетен развернулся на подножке машины и спрыгнул обратно на землю:

— Атембизе погиб в том катаклизме, так ведь?

— Да, мальчик мой. Пытаясь спасти тебя.

— Ала, — машинально открестился Сетен, а потом, опомнившись, кивнул в ответ на тонкую улыбку кулаптра. — Вот где он скрывался все это время… Ему не повезло больше, чем всем нам… Но за что? Приветствую тебя, Атембизе. Рад видеть тебя через столько воплощений!

— Сетен! — пророкотал «кадавр» Ормоны, подбочениваясь. — Долго будешь болтать?

Экономист взобрался в кабину к неподвижной жене и, усевшись рядом в кресле, замер с прикрытыми глазами. Через пару минут из ящика поднялся второй диппендеоре.

— Ал, Атембизе — это правда Ишвар? — удивленно спросила мужа Танрэй.

Тот беззаботно передернул плечами и так же, шепотом, ответил:

— Откуда мне знать, солнышко? Я же не Помнящий! Да и какая теперь разница — он ведь тоже ничего не помнит… Он дикарь… Но коли уж Паском так уверен…

Тем временем полуроботы, присоединившиеся к Ормоне и Тессетену, шустро разгрузили судно. Их уже невозможно было отличить одного от другого.

— Может быть, пешком пойдем? — спросил Ала кулаптр.

— Я тоже хотел это предложить.

Ворчливый тримагестр Солондан возроптал, кляня солнце и сумасшедших соотечественников. Ему отчаянно не хотелось ковылять на своих двоих, пусть даже налегке. А Танрэй — та вообще не пожелала отдать кому-то свой чемоданчик, набитый записями и книгами. Когда к ней подошел чей-то диппендеоре и протянул свою лапищу, жена Ала, такая маленькая по сравнению с этим полуискусственным чудовищем, прижала к себе свою ношу и помотала головой. «Кадавр» хохотнул, поднял ее, как пушинку, вместе с чемоданом и, перекинув через плечо, загрохотал по дороге, преследуемый Натом.

— Ормона! Прекрати! — вопила Танрэй, смешно болтая ногами в воздухе. — Поставь меня на поверхность планеты!

Но вместо этого другой полуробот ухватил Ала и последовал за первым, едва не обстучав гениальной головой астрофизика все попутные деревья. Нат раззадорился и прыгал от одного «кадавра» к другому, покусывая их за пятки, а за ними потянулась вереница грузовиков, отряда диппендеоре и оставшихся пешими людей…

* * *

Ал проснулся с улыбкой и долго лежал, вспоминая навеянные подробным ярким сном события двухлетней давности.

Он не верил в искусственный язык Танрэй, однако тот неожиданно заработал, придясь по душе и ори-переселенцам, и кхаркхи. В нем не было красоты аллийских созвучий, не было той неповторимой напевности, которой так гордятся ори и аринорцы, но адаптолингва оказалась наречием гибким и доступным, постоянно развиваясь. Танрэй сама как будто все время постигала собственное детище, обнаруживая в нем все новые и новые законы, а детище зажило своей собственной жизнью. Она даже писала на адаптолингве песни и сама же их напевала, смеша отсутствием слуха даже Ишвара, который оставил в покое Ормону и стал ходить хвостиком то за ней, то за Алом, то за Сетеном.

— Не пой! — простонал однажды Ал. — Ты не умеешь!

— Но я же не запрещаю тебе выращивать брюкву, — парировала жена, — хотя ты тоже не умеешь.

А не так давно Паском сообщил ученику, что через год-полтора намерен вернуться на Оритан за новой партией переселенцев. Кулаптр сказал, что руководить жизнью города придется Алу и Ормоне, поскольку Тессетен полетит с ним. Это значило, что поездка обещает быть опасной. Паском отчего-то берег Ала, но не церемонился с Тессетеном — так было всегда. Вот и теперь он пригласил с собой не ученика, а того, кем вечно затыкал все бреши. Алу было немного обидно, однако перспектива «побыть за старшего» оказалась соблазнительной.