Изгнанник

Сорак не имел ни малейшего понятия, что он должен делать, оказавшись в Тире. Как он свяжется с такой секретной организацией? Из того, что Лира сказала ему, следовало, что он должен сделать нечто такое, что привлечет их внимание, что заставит их искать встречи с ним. Он чувствовал, что такой контакт будет очень опасен. Он также понимал, что установление связи с Союзом Масок потребует времени, много времени, не день и не два. А это одно рождало проблему и еще какую! У него не было денег.

Виличчи никогда не носили с собой деньги. В монастыре вообще не было необходимости в них. Они выращивали собственную пищу и добывали все, что им было надо, из земли. Во время своих странствий сестры, по большей части, жили на природе, за исключением тех случаев, когда они осмеливались входить в деревни и города. В деревнях они обычно просили еду у крестьян, которые редко возражали, так как сестры ели немного и совсем не ели мяса. И если в деревне не было девочек-виличчи, они быстро уходили из нее.

В городах дело обстояло намного хуже, так как считалось, что они поддерживают сохранителей. Но, так как они не участвовали в политических интригах и волнениях, они не представляли угрозу для правящей элиты. Кроме того, виличчи были хорошо известны своими псионическими талантами и боевым искусством, и считалось мудрым не ссориться с ними.

В самом лучшем случае им удавалось остановиться у какого-нибудь простого человека. Например, трактирщик мог усадить их за маленький, незаметный столик в уголке, дать тарелку каши вместе с небольшим куском черствого хлеба. Конечно, все это делалось неохотно даже в том нечастом случае, если трактирщик симпатизировал сохранителям, и очень редко кто-нибудь был с ними добр и вежлив.

Сорак не был виличчи, и не мог ожидать даже такого отношения к себе. Если он собирается остаться в городе на длительное время, никто не будет кормить его бесплатно, ему нужны деньги. Что означает, что он должен найти какую-либо работу, за которую ему будут платить. Так как он никогда не был ни в одном городе, он совершенно не представлял, какую работу он мог бы делать, и где ее искать.

Внезапно его мысли были прерваны Наблюдателем. В руинах есть мужчина, сказала она.

Сорак остановился. До места, где находились руины, было еще довольно далеко, но он тут же заметил то, что Наблюдатель открыла при помощи его собственных чувств. Из-за разрушенных стен поднималась тонкая, едва различимая струйка дыма. Кто-то развел там костер, дым от которого уносил ветер. Ветер дул в его направлении, и теперь он тоже почувствовал слабый запах горящего навоза, и какой-то незнакомый запах, смешанный с вонью животных и готовящегося мяса…

Тут он осознал, что это запах мужчины.

Как эльфы, так и халфлинги обладали замечательным нюхом, намного более острым, чем у человека, а нюх Сорака был даже острее, чем у них, частично потому, что он был наполовину эльф и наполовину халфлинг, а частично потому, что Наблюдатель использовала все его чувства и всегда была настороже.

В отличии от животных, одухотворенные существа зачастую отвлекаются от окружающего мира, думают, мечтают, и не обращают никакого внимания на то, что им кричат все их органы чувств. Никто не может быть настороже все время, не пропуская ни единого кусочка информации, которую ему сообщают его чувства. Такая постоянная концентация так истощила бы любого, что он даже не смог бы выйти из своей комнаты. Однако, Сорак был не один. Он был племя в одном, и роль Наблюдателя в этом племени — не делать ничего, но следить за всем, что замечает, чувствует, ощущает тело, которое они все разделяли. Наблюдатель не пропускала ничего, важно оно или нет. А сейчас Наблюдатель почувствовала, что информация достаточно важна для того, чтобы предупредить Сорака, так как его чувства уже заметили ее, а сознание нет. И теперь, когда тревога, поднятая Наблюдателем, привлекла сознание Сорака, его чувства стали еще лучше, зрение — острее, а нюх — тоньше.

Запах мужчины. Но откуда он знает, что это запах именно мужчины, ведь он никогда прежде не встречал мужчин? Наблюдатель знала, а это означает, что когда-то, в прошлом, за пределами его сознательного восприятия, он уже встречал этот запах и знал, что он означает. Он не знал почему, но, по какой-то причине, запах был неприятный и волнующий, почти угрожающий. Уголки его рта опустились.

— Тигра, — сказал он тихо. — Спрячься. — Тигон послушно исчез в кустах.