Изгнанники

Десять минут спустя по палубам корабля уже гремели ботинки десантников, и еще через пятнадцать минут французский капитан с великолепным фингалом под левым глазом, отлично выделяющимся на бледном лице, уже докладывал Соломину свою версию происшедшего. Очень логичную версию, кстати, и непротиворечивую. Патрулировали пространство по просьбе турецких властей. У них там своего флота почти нет, его не так давно уничтожили, вот турки и просят периодически погонять пиратов. Французское командование на это идет охотно – деньги хорошие, к тому же безо всякой отчетности, плюс возможность лишний раз экипажи кораблей потренировать. Вот и крутился линейный крейсер "Ришилье" в турецком секторе. Потом обнаружил старательно маскирующийся корабль, принял его за пиратский и начал преследование – вот, собственно, и все.

Когда француза увели, Соломин пару минут думал, потом мрачно посмотрел на своих офицеров.

– Ну что, вам ничего не кажется странным? – и, получив, отрицательный ответ, вздохнул: – А жаль. Я молчу о том, что Франция, у которой сейчас острая нехватка кораблей, так легко выделяет их для патрулирования территории своего сателлита – в конце-концов, может, и впрямь это неофициальный приработок кого-то из адмиралов. Но вы вот о чем подумайте. Линейный крейсер "Ришелье" по официальным данным погиб в последнюю войну, а сейчас он рядом с нами бултыхается. К чему бы такая нестыковка?

В напряженном молчании, которое воцарилось среди офицеров, было нечто зловещее. Однако Соломин не стал ждать, пока все обдумают его слова – это было уже неважно. Надо будет – потом додумают. Постучав костяшками пальцев по столу, чтобы вывести своих товарищей из состояния задумчивости, в которое они синхронно погрузились, он сказал:

– Разведчик обнаружил флот иных рас. Правда, именно обнаружил – рассмотреть не дали, засекли, но информацию можно считать достоверной. Второй корабль перехвачен и, очевидно, захвачен противником – сигнал об этом мы получили полчаса назад, но маяк их пока работает. У меня рекомендация императора быть осторожным, но своих мы будем вытаскивать, поэтому слушайте приказ: подготовить корабли, через час начинаем вторжение в Турцию. Идем под маскировочным полем, при обнаружении глушим всех.

Тишина стала еще мрачнее – все прекрасно знали, что означает ослушаться совета императора. Но также они знали, что своих не бросают. И еще, все они верили своему командиру, поэтому приказ будет выполнен, чем бы это не грозило впоследствии.

Когда товарищи разошлись, Соломин несколько минут сидел, разглядывал сжатые кулаки и думал. Он влезал в авантюру, которую император не одобрит, и рисковал всем, в принципе, из-за каких-то наемников, которые изначально шли, как расходный материал. Они и сами это знали, и наверняка не рассчитывали, что ради них бросятся в бой. И все же, все же… Это были сейчас его люди, которые пускай за деньги, но рисковали ради общей победы. А своих надо вытаскивать, иначе какой смысл вообще воевать? Выставил вместо себя кого-то, и пускай их жрут. Нет уж, решение принято, и никакие императоры его не остановят! Отправив сообщение в столицу и не став ожидать однозначно матерного ответа, Соломин вернулся на мостик – этой операцией он был намерен руководить лично. И за ошибку, которую сейчас совершал, тоже ответить сам.

Пять часов спустя флот вошел в пространство Турции. Этому, правда, предшествовала серьезная подготовка – Соломин не собирался полагаться только на маскировочные поля. Станции локационного дозора надо было нейтрализовать, и с этой задачей десантники справились отлично. В этой части операции задействовали "Поморники", как наиболее совершенные и подходящие для скрытого проникновения корабли из имеющихся в наличии. Их было немного, но для задуманного хватило вполне – подойти, выбрать момент, когда станция не на связи, заглушить ее на всех волнах, чтобы, не дай Космос, не смогли турки связаться со своими, а потом высадить десант и перебить всех, кто попадется на пути. Ну, пару операторов разве что оставить, чтобы они передавали – все спокойно, мол. А остальных – в расход, они Соломина не интересовали совершенно.

Таким образом, в системе дальнего обнаружения Турции образовалась солидная дыра, в которую и вполз ударный флот Нового Амстердама. Немецкая эскадра последовала за ним – никто фон Шпее за уши не тянул, но когда Соломин сказал ему об этом, то получил в ответ много ругани на немецком. Впрочем, несмотря на многообразие слов и выражений, сводилась она к нескольким простым мыслям – что немцы не трусы, что сражаться они умеют не хуже русских, и что бросать своих товарищей они не намерены. Соломину оставалось только смиренно выслушать, что о нем думают, и еще извиниться в ответ. Однако, в любом случае, он был благодарен фон Шпее – десять немецких линейных кораблей, а также их крейсера и эсминцы в любом случае лишними в таком деле не были.