ИЗГНАННИКИ

— Я предложу вам нечто менее геройское, — сказал он. — Я принес вам луковицы растений, вы могли бы посадить их. А я, кстати, сейчас пойду и принесу остальные. Не запирайте дверей за мной, я вернусь минут через пять самое большое.

— Хорошо, а эти я пока отнесу в теплицу. — Франк взял корзину с луковицами и положил их все на деревянную полку в теплице, прилегавшей к заднему фасаду дома. Когда Франк вышел в сад, он услышал шум, доносившийся откуда-то из кустов, что росли под окнами комнаты, где находилась Мод. Оказалось, что в кустах возился какой-то котенок. Шум был не очень велик, но Франк решил, что все же котенок может обеспокоить Мод, и поэтому, взяв грабли, принялся выгонять его. Вскоре шум замолк; Франк вернулся в столовую, закурив трубку и стал ждать возвращения Гаррисона.

Вскоре надоедливый котенок опять где-то завозился под окнами, но шум был еле слышен, и Франк решил не двигаться с места. Наверху все время слышались тяжелые шаги Джемимы или еще кого-нибудь. Ему вдруг сильно захотелось на цыпочках пробраться наверх и взглянуть на Мод. Ведь ходили же там другие люди, отчего же было не пойти и ему? И все-таки Мод сказала, что когда будет можно, она позвонит или пошлет за ним, так что, пожалуй, будет лучше оставаться в столовой и спокойно ждать. В это время в передней раздались чьи-то тяжелые шаги, и Франк, сидевший в кресле спиной к двери, через плечо, неясно увидел чью-то входившую фигуру, которая что-то держала в руках. Полагая, что Гаррисон мог бы вести себя в передней потише, Франк немного рассердился и даже не повернул головы.

— Снесите в кладовую, — сказал он довольно холодно.

— Зачем в кладовую?

— Мы их обыкновенно там держим. Но вы можете положить это под стол или в угольницу, или куда вам только будет угодно, при условии, что вы, наконец, перестанете шуметь.

— Слушайте, однако, Кросс…

Но Франк вдруг вскочил с места.

— Черт бы побрал этого проклятого котенка. Он, кажется, забрался в комнату.

Перед Франком стоял суровый, но улыбающийся старый доктор. В руках у него было что-то маленькое, круглое, закутанное в темную шаль. Сквозь небольшое отверстие спереди виднелся миниатюрный кулачок с крошечными пальчиками. Затем показалась и вся ручонка, делавшая какие-то движения, как будто ее владелец сам искренно радовался своему благополучному появлению на свет. «Вот и я, добрые люди! Ура!» — говорила, казалось, эта ручонка. По мере того, как отверстие увеличилось. Франк вслед за энергичным кулачком увидел широко раскрытые ротик, маленький носик, похожий на пуговку, и два глаза, сжатых так крепко, что казалось, владелец их принял решение ни при каких обстоятельствах не обращать внимания на тот новый мир, в котором ему пришлось очутиться.

— Что! Что это такое?

— Ребенок.

— Ребенок? Чей ребенок?

— Ваш, конечно.

— Мой ребенок? Откуда… откуда вы его взяли?

Доктор Джордан расхохотался.

— Что с вами, Кросс? Вы точно только что проснулись от глубокого сна. Ваша жена целый день чувствовала себя плохо, но теперь все прошло, а это ваш и ее сын — я в жизни не видел лучшего мальчугана, в нем более семи фунтов весу!

Франк был человек очень гордый по природе и не легко выдавал себя. Если бы он был один, он наверное упал бы на колени и возблагодарил бы Бога. Но он был не один — и перед доктором стоял бледный, с виду спокойный человек, которому доктор в душе пожелал иметь побольше чувства.

— Ну, — сказал он нетерпеливо. — Как она себя чувствует?

— Отлично. Вы не хотите взять вашего сына на руки?

— Могу я видеть ее?

— На пять минут. Это не принесет ей вреда.

Доктор Джордан впоследствии рассказывал, что подымаясь наверх, Франк шагал через пять ступеней сразу. Кормилица, встретившаяся ему тогда на лестнице, до сих пор уверена, что жизнь ее висела тогда на волоске. Мод лежала белая, как подушки, на которых покоилась ее голова. Ее губы, хотя бескровные, все же улыбались.

— Франк!

— Моя милая, славная девочка!

— Ты ничего не знал! Верно, Франк? Скажи мне, что ты ничего, ничего не знал…

При этом жадном вопросе гордость, что до сих пор сдерживала чувства Франка, мгновенно исчезла. Он упал на колени и, обхватив руками любимую женщину, зарыдал, как ребенок. Лицо Мод было мокро от слез. Он не заметил, как вошел доктор и дотронулся до его плеча.

— Я думаю, вам лучше уйти теперь, — сказал он.

— Простите, что я такой сумасшедший, — сказал Франк, густо покраснев. — Это было выше моих сил.

— Извиняюсь перед вами, — отвечал доктор, — я был несправедлив по отношению к вам. Но сейчас будут одевать вашего сына, и в спальной едва ли хватит места для трех мужчин.