Изгнанники

Утряся вопрос с безопасностью, Соломин принялся решать второй из насущных вопросов, а именно – продажи грузового корабля. Ну, в самом-то деле, зачем он пиратам – медлительный, непригодный ни на что иное кроме как таскать контейнеры туда-сюда, да еще и могущий оказаться уликой? Пиратам нужны деньги, которые, как известно, не пахнут и которые легко превратить во что угодно, а не в мертвый груз. Именно поэтому вокруг пиратских баз всегда роем вились перекупщики, причем для них некоторые пираты становились постоянными клиентами.

У Соломина таких торговых агентов было аж две штуки – капитан предпочитал не складывать все яйца в одну корзину и продавать тому, у кого условия будут выгоднее. Сейчас это очень пригодилось – один из торговых агентов, тот самый, что подогнал Соломину подозрительного заказчика, на Большом Хвате отсутствовал, и капитану это очень не понравилось, но бизнес есть бизнес, и наличие резервного варианта было весьма кстати. Второй торговый агент, Петров Виктор Соломонович (вот ведь, как глубоко бывает зарыт талант!), оказался на месте, и они с капитаном и старпомом вначале долго сидели с бумагами, а потом отправились по трофейному кораблю, дабы клиент мог увидеть товар своими глазами.

Осмотром агент явно остался доволен, хотя и тщательно это скрывал. Однако для человека, который не первый год командует кораблем и вынужден иметь дело с огромным количеством самых разных людей как в своей команде, так и со стороны, начиная от пленных и заканчивая такими вот кошерными субчиками, не составляло особого труда разобраться в эмоциях собеседника, тем более собеседника хорошо знакомого. Хотя, конечно, когда хитрый торгаш озвучил цену, которую готов заплатить, у всех глаза на лоб полезли.

– Соломоныч, побойся бога.

– И это таки говорит человек, который отправил на тот свет людей больше, чем любой маньяк? Кто кого бояться должен?

– Ты. Меня. Потому что я не поленюсь и отгоню эту лайбу в четвертый сектор. Хрен с ним, потрачусь на топливо, но возьму хорошую цену.

– Да кто тебе ее даст? Ты не знаешь тамошних проныр, обведут вокруг пальца – еще и должен останешься.

– Ничего-ничего, разберемся, в крайнем случае меня будет согревать мысль, что тебе меньше достанется…

– И сколько ты хочешь? Давай, требуй, разоряй меня, оставь моих детей без куска хлеба…

– Соломоныч, я знаю, что когда у тебя хлеба нет, то ты масло прямо на колбасу мажешь. Мне эти деньги нужнее – у меня черная икра кончилась, кота кормить нечем.

– Говорила мне мама, мир ее праху, не связывайся с русскими – они не ценят хорошего отношения и всегда готовы ограбить честного купца, особенно если он картавит.

– Конечно, готовы, – ответил Соломин и назвал цену впятеро превышающую ту, которую предложил Петров. Тот даже поперхнулся от неожиданности.

Ну, правила этой игры обе стороны знали туго. Покупатель охал, жаловался и пытался снизить цену, продавец стоял на своем. Не то чтобы это доставляло обоим такое уж несказанное удовольствие (Соломин торговаться не любил вообще, у Петрова менталитет тоже был подмочен русскими корнями), но традиции есть традиции. После пятнадцати минут размахивания руками, призвания в свидетели богов, Великого Космоса и прочих криминальных авторитетов (а кто скажет, что космос не авторитет, может сам посчитать, сколько в нем ежегодно пропадает кораблей), они сошлись на сумме, которую и без того изначально неплохо представляли, и ударили по рукам. Спустя час вполне легальный офис вполне легального банка (Соломин даже не пытался представить, на какие ухищрения пришлось пойти дону Мигелю для того, чтобы на его базе было это заведение) с респектабельным менеджером за стойкой выдал подтверждение о переводе денег, после чего транспорт перешел в собственность Петрова. Получив от Соломина «добро», на него сразу отправилась перегонная команда, которую торговый агент возглавил лично. Экипаж грузовика остался пока на базе – вообще-то, Соломин продал его в комплекте с кораблем, но тащить их с собой Петров не собирался, а перекупщик, которому он намерен был перепродать пленных, был в отлучке. Так что прилетит – заберет, найдется кому проследить за сделкой, хотя вообще-то сам факт, что Петров решил свалить подальше (а как иначе было назвать такой вот спешный отлет с рядовой, в общем-то, покупкой), настораживал. Может, и не знал Соломоныч ничего конкретного, но неприятности чувствовал за версту – инстинкт самосохранения у него был просто великолепный.