Изгнанники (без указания переводчика)

— Не знаю, что и делать? — отчаивался он. — Я должен идти, и тем самым волей-неволей принужден подвергать ее таким опасностям. Я с радостью перезимовал бы здесь, но, даю вас слово, не могу выполнить этого.

— Дю Лю, вы можете помочь нам, — обратился де ла Ну к лесному бродяге. — Что вы посоветуете моему другу, раз ему во что бы то ни стало так необходимо пробраться в английские колонии до наступления зимы?

Мрачный молчаливый пионер задумался над вопросом, поглаживая бороду.

— Есть только один выход, — наконец проговорил он, — да и то рискованный. Леса безопаснее реки, так как прибрежные тростники кишат спрятанными челноками. В пяти милях отсюда находится форт Пуату, а в пятнадцати — Овернь. Завтра мы пройдем лесами до первого укрепления и посмотрим, безопасно ли там. Я отправляюсь с вами и даю слово, что если окажется, что все обстоит благополучно, мы вернемся за ней. Таким же образом мы попадем и в Овернь, а там придется подождать, пока узнаем, где военные отряды индейцев. Я думаю, мы разнюхаем это довольно быстро.

— Как? Вы хотите разлучить нас! — вскрикнула пораженная Адель.

— Так лучше, сестра моя, — подтвердила Онега, ласково обнимая ее. — Ты не знаешь опасности, а мы хорошо ее понимаем и не в состоянии подвергать ей нашу Белую Лилию. Ты останешься здесь и будешь радовать нас, пока великий вождь дю Лю и французский вояка, твой муж, и старый воин, по виду столь суровый, и другой вождь, похожий на дикую серну, не пройдут по лесам и не посмотрят, можно ли твоей ноге ступить на тропинки лесов.

Наконец было все решено и Адель, несмотря на все возражения с ее стороны, была оставлена на попечение хозяйки "Св. Марии", а де Катика поклялся немедленно вернуться за ней из Пуату. Старый вельможа с сыном охотно приняли бы участие в этом предприятии, но на них лежала ответственность за участь своего поместья и всех находящихся под его защитой, к тому же в лесу незначительной горсточке людей грозила меньшая опасность, чем целому отряду. Де ла Ну вручил им письмо к де Ланну, коменданту укрепления Пуату, и ранней зарей все четверо, как тени, выскользнули из калитки ограды и в одно мгновение пропали во мраке громадного леса.

От ла Ну до Пуату было только двенадцать миль, но по лесу, где приходилось переходить через речки, обходить обросшие тростником озера и отыскивать тропинки зыби, откуда дикий рис подымался выше человеческого роста, а ветви ольховика сплетались в непролазную чащу, расстояние было вдвое больше. Лазутчики шли гуськом — дю Лю впереди, быстрыми, бесшумными шагами дикого зверя, наклоняясь вперед, с ружьем наготове, обводя окрестность зорким взглядом темных глаз и чутко высматривая по сторонам, замечая все от малейшего следа на земле или пне до движения каждого зверя или птицы в кустарнике. За ним двигался де Катина, потом — Эфраим Сэведж, и последним замыкал шествие Амос, все осторожно озираясь, с ружьями наготове. К полудню они прошли уже более половины пути и остановились скромно позавтракать хлебом с сыром, так как дю Лю запретил им развести костер.

— Ирокезы еще не дошли сюда, — прошептал он, — а все же я уверен, что ирокезы перебрались через реку. Ах, губернатор де ла Барр не ведал, что творил, раздражая этих людей, а добрый драгун, присланный нам королем, знает еще того менее.

— Я видел их в мирной обстановке, — заметил Амос. — Я торговал с онондатами и в стране сенеков. Они изумительные охотники и храбрые люди.

— Стрелки они прекрасные, это верно, но люди-то как раз и являются дичью, за которой они любят больше всего поохотиться. Я сам водил их скальпирующие отряды, но также и сражался против них, а потому могу засвидетельствовать вам, что если из Франции приезжает генерал, едва знающий, что в битве надо стоять спиной к солнцу, то ему придется скоро убедиться, что от этих дьяволов ничего не добьешься. Поговаривают о том, чтобы сжечь их села. Это так же умно, как, разоривши осиное гнездо, считать, что истреблены все осы. Вы из Новой Англии, мсье?

— Мой товарищ оттуда, я же из Нью-Йорка.

— Ах да. По вашей походке и взгляду я должен был сразу сообразить это, так как вы в лесу как дома. Люди из Новой Англии плавают по водам и больше любят бить треску, чем оленей. Может быть, поэтому у них такие печальные лица. Я плавал по океану и помню, что и мое лицо было тогда тоже невеселым. Ветерок дует чуть-чуть, а потому нам можно рискнуть закурить трубки. Мне случалось наблюдать, как при хорошем ветре зажженная трубка притягивает вражеский отряд за две мили, но деревья задерживают запах, а носы ирокезов менее чувствительны, чем у миу и дакотов. Да поможет вам Бог в случае войны с индейцами. Это скверно для нас, но для вас будет в тысячу раз хуже.

— Почему же?