Изгнанники (без указания переводчика)

Они пролежали в ольховнике, пока тени из коротких не стали длинными, а проносившиеся над головами белые облака не порозовели от заходившего солнца. Дю Лю с трубкой в зубах, свернувшись комочком, впал в легкую дремоту, настораживаясь и вздрагивая при малейшем шорохе в лесу. Американцы долго шептались между собою; Эфраим рассказывал длинную историю о крейсировании брига "Промышленность", ходившего в Джемстоун за сахаром и патокою; но наконец убаюкивающий шелест ветерка в ветвях усыпил их; оба уснули. Не спал только де Катина. Его нервы еще трепетали под влиянием внезапного странного чувства, охватившего его душу. Что это означает? Неужели Адель в опасности? Ему приходилось слышать о подобного рода интуитивных предчувствиях, но ведь он же оставил ее в безопасности за частоколом и пушками. Он увидит ее самое позднее завтра к вечеру. Глядя на небо сквозь чащу медно-красных листьев, под которыми он лежал, де Катина уносился мысленно вслед за этими облаками, легко и свободно проплывающими над головой, и снова увидел себя сидящим у окошка, выдающегося над улицей Св. Мартина, на широкой скамье из испанской кожи; золоченый тючок на вывеске качался над окном, а рука его обнимала трепетную робкую Адель, сравнивающую себя с маленькой мышкой в старом доме и, однако, нашедшую в себе достаточно мужества разделить с ним этот опасный путь. Потом он мысленно перенесся в Версаль, снова промелькнули карие глаза короля, красивое, смелое лицо де Монтеспань, ясные черты де Ментенон, вот он снова скачет ночью в Париж по их поручению, мчится по мановению руки демонического возницы и прыгает вместе с Амосом на эшафот с целью спасти первую красавицу Франции. Все это представлялось ему теперь так ясно, отчетливо и живо, что он даже вздрогнул, придя в себя среди американского леса, где уже наступала темнота ночи, и видя, что дю Лю проснулся, готовый продолжать путь.

— Вы не спали? — спросил пионер.

— Нет.

— Вы ничего не слышали?

— Ничего, кроме крика совы.

— Мне показалось сквозь сон, словно откуда-то донеслись звуки далекого выстрела.

— Во сне?

— Да; в этом состоянии я слышу так же хорошо, как наяву, и, просыпаясь, отчетливо помню все звуки. Теперь идите за мною по пятам, и мы скоро попадем в форт.

— У вас действительно удивительно обостренный слух, — говорил де Катина, пробираясь сквозь чащу леса. — Как, например, могли вы услышать, что эти люди крались за нами? Я не в состоянии был обнаружить ни звука, когда они даже были уже совсем рядом.

— Сначала и я не слыхал.

— Значит, вы видели их?

— Нет.

— Как же вы могли обнаружить их присутствие?

— Проходя мимо деревьев, заметил, как оттуда вспорхнула испуганная сойка. Десять минут спустя повторилось то же. Я понял, что кто-то идет по нашему следу, и стал прислушиваться.

— Черт возьми! Вы — настоящий житель лесов.

— Я полагаю, эти леса кишат ирокезами, хотя нам посчастливилось не встретиться с ними. Такой знаменитый вождь, как Рыжий Олень, не пойдет без большой свиты из-за пустяков. Они замышляют что-то скверное на реке Ришелье. Вы не раскаиваетесь в том, что не взяли с собой супругу? Боюсь, что в лесах будет небезопасно до самой весны. Вам придется перезимовать в "Св. Марии", если де ла Ну не сможет дать вам охрану.

— Я готов лучше остаться там навеки, чем рискнуть возможностью для жены попасть к таким дьяволам.

— Да, это действительно исчадия ада. Вот вы, мсье, поморщились, когда я снял скальп с Рыжего Оленя, но если бы присмотрелись к индейцам, как я, то у вас окаменело бы сердце. Теперь мы у самого края опушки; укрепление стоит вот за теми кленами. Однако у них плохая стража: уже минут десять я все жду оклика: "Кто идет?" Вас не подпустили так близко к "Св. Марии", не окликнув, а между тем де Ланн такой же старый вояка, как ла Ну. Отсюда не видно, но вот там, у реки, у него бывают учения,

— Он как раз занимается этим, — указал Амос. — С дюжину людей стоит в ряд.

— Часовых нет, а все люди словно на учении, — с презрением вскрикнул дю Лю. — Правда, я и сам вижу солдат, но каждый из них стоит прямо, словно сосновый пень. Взглянув на них, можно подумать, что нет ни одного индейца ближе Оранжа. Мы пойдем к ним, и, клянусь Святой Анной, я выскажу коменданту все, что думаю о такой небрежности.

Дю Лю вышел из кустарника, и все четверо начали пересекать поляну, направляясь к ряду людей, безмолвно ожидавших их в неясном свете сумерек: рекогносцировка была в пятидесяти шагах от них, но никто из стоявших людей не поднял руки, не произнес ни слова. Было что-то жуткое в этом молчании. Лицо дю Лю изменилось, когда он пристально всмотрелся в эти изваяния. Затем он повернул голову и взглянул вверх по реке.

— Боже мой! — вскрикнул он. — Взгляните на форт.

Они миновали группу деревьев. Перед ними должны были бы открыться очертания укрепления, но его и след простыл. Форт исчез.

XXXIV КРОВАВОЕ ДЕЛО