Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)

  Воплощенная ненависть прячет больные ноги под пледом тёмно-фамильных цветов.

  Есть вещи неизменные.

  "Здесь древнее место, здесь спит древняя кровь, здесь злой старик, что будит мертвых!"

  Здесь вырос Анри!

  - Вы хотели меня видеть?

  Отец говорил, что лучшая защита - ни в коем случае не извиняться. И ничего не объяснять.

  Правда, с мамой это не помогало.

  - Где вы были, Ирэн?!

  Не помогло и здесь! Нет, всё-таки старый герцог - хорошая пара Карлотте. Как два паука в плотно закупоренной бутылке. Кто кого раньше сожрет...

  - В таверне, - честно ответила любящая племянница.

  А не верит - пусть проверит.

  - А я вам это разрешал?

  Нет, такому вкрадчиво-угрожающему тону Карлотта позавидует. Милой такой интонации. Повышается с каждым словом - от абсолютно ровной до почти крика... Но не крика.

  - Вы не возражали против моей прогулки по окрестностям. Я полагала, таверна входит в их число...

  - Вы напрасно считаете себя вправе что-то "полагать" в моём доме! - возвысил старик голос на слове "моём". Опять почти до ора. И больше не понизил. - Отныне вы больше не выезжаете без сопровождения грумов. И не останавливаетесь ни в каких тавернах! Ибо вы - моя племянница!

  Пару минут назад Ирия успела предположить, что герцог собирается выгнать ее за порог или сдать властям. Одной фразой раньше - чуть не вспылила. А сейчас - едва не разобрал смех.

  Интересно, Ральф Тенмар сам-то еще помнит, что "Ирэн" ему - никакая не племянница? Не та племянница.

  Хорошо бы - забыл!

  Грумы - это плохо. Но не смертельно. Ирия так или иначе найдет способ связаться с Клодом. Портрет, например, закажет.

  А когда речь пойдет о побеге в Лиар - всё равно удирать придется. И герцог уже не сможет ее выдать. Не заявит же, что скрывал в доме беглую государственную преступницу.

  Или, того смешнее - в замке Тенмар не один месяц прожила авантюристка, выдававшая себя за племянницу хозяина. А он по старости и слабоумию только сейчас понял: это была совершенно посторонняя девица. Догадался - аккурат после ее побега...

  - Чему вы улыбаетесь, Ирэн?! - загремел новой волной гнева старый громовержец.

  Девушка поспешно сделала постно-грустное лицо. А то еще передумает.

  Лицемеркой она сделалась - скоро впору с Полиной соревноваться! А что поделать? С волками жить - по-волчьи выть. А с воронами - по-вороньи каркать.

  - А сейчас извольте пойти и переодеться! - закончил нравоучения старый хрыч. - Нет ничего отвратительнее женщины в мужских штанах!

  А Ирия в таверне слышала, что старый греховодник любил в прежние времена самых разных женщин. В том числе - и переодетых под мужчин.

  Только бы снова не рассмеяться. Неужели все старые ханжи - бывшие распутники и прелюбодеи? У которых теперь силенки не те и сердечко пошаливает?

  Ирия быстро сделала книксен. Интересно, это - не слишком забавно в упомянутом мужском костюме?

  И поспешила к двери. В комнату - и спать!

  Еще предстоит обдумать самый быстрый способ связи с Клодом. И самый безопасный...

  - Вернись!

  Обернулась уже у самой двери. С еще одной драконьей мордой на ручке.

  - Сядь! - худая желтоватая рука неотвратимо указует на ненавистную скамеечку у стариковских ног.

  Так, "обдумывать и спать" переносится надолго.

  Ирия поплелась назад и плюхнулась на предназначенное "племяннице" место. Внутренне готовясь, что сейчас опять ухватят за подбородок.

  Вместо этого старик жесткой мозолистой рукой растрепал ее всё еще короткие волосы. Вместе с шиньоном. Как шерсть собаке.

  М-да. Если он так же обращался с женщинами - немудрено, что мама такая злая. А Катрин - пугливая. Некоторых мужчин к дамам подпускать нельзя. Особенно к девственницам.

  - Эх, ты! - пробормотал он.

  Ну, "эх, она!" - и что? Он ее сегодня отпустит или как?

  Приставаний старика Ирия не боялась. В таверне говорили, что бывший греховодник уж лет пять, а то и дольше, не трогает служанок. А раньше ни одной смазливой не пропускал...

  Впрочем, где здесь "смазливые"? Лиаранка в очередной раз порадовалась, что красотой ее природа обделила. Обычная знатная девица. Их тех, кого столичные повесы обсмеивают: "Породистая и унылая, как сама добродетель".

  Вот и хорошо! Мы еще волосы в пучок утянем, а то и чепцом обзаведемся. Гулять так гулять! И жаль, нельзя ходить с вымазанным сажей лицом - по рецепту доброй Полины.

  - Он жив, Ирэн! - прорычал старик так яростно, что совершенно непонятно: о друге или враге?

  Ясно лишь, что не о постороннем человеке.

  - Кто - "он"? - переспросила Ирия. Радуясь, что ее лицо больше не трогают. И по голове не гладят.

  А на ум почему-то пришел всего один кандидат в воскресшие покойники. Отец. Который уж точно убит и похоронен!

  - Анри жив! - взревел герцог разъяренным медведем. - Он - в Квирине. Будь всё проклято!

  А вот теперь сердце радостно подскочило вверх-вниз и пустилось в пляс. И вдруг искренне захотелось ухватить этого старого ворчуна - ну, хоть вот за эти породистые, аристократические уши! А потом - притянуть к себе и расцеловать в обе морщинистые щеки!

  - Они всё знали! - рычит старик. - Проклятые Регенты всё знали - с самого начала! Или почти с самого... И молчали! А теперь!..