Изгнанники Эвитана [Дилогия]

Но почему погубил — если все враги «разбежались, убоявшись гибели своей»? Или на Лиар тем временем напал кто-то еще — опять же не упомянутый?

Допустим, короля Адальстейна вместе с «прекрасной лиаранкой» спасла союзная армия. Тех же родственников королевы. Но тогда почему в «Легенде» сказано: «славно оборонили Тенмар»? Ага, запершись сначала в крепости! Чудеса в решете.

Кто-то там в дремучей древности спас Тенмар, а Ирия Эйду — нет! И ни в какой овраг герцогские соглядатаи не отправились. Чем же тогда Ирия лучше Леона, а?

Пронзительно-звездное небо за окном. Ясное-ясное. И не по-тенмарски пронзительный холод.

Молчат черное зимнее небо, полная луна, яркий рисунок знакомых созвездий. И правильно. Нечего задавать глупые вопросы и переваливать собственные не принятые решения на небо и звёзды. Или на Творца…

Жаль, что давно не появлялась Дочь Лорда — с ее Свитками. Но чего нет — того нет.

Эдит, старенькая нянька Ирии, как-то говорила: последняя ночь перед Воцарением — так же важна, как оно само. Но юная графиня тогда больше интересовалась прогулками и оружием. И толком не запомнила ничего.

Что пообещать высшим силам, чтобы сберегли сестру? Что они примут?

Не так. Что… им нужно?

А спросить совета больше не у кого. Отца уже нет… да он и живой не знал многих ответов. Или знал — ошибочные. Бедный папа…

Посоветоваться бы с Анри Тенмаром…

Ага, переписку наладить через альваренских птиц. Или отрядить туда загадочных банджарон, кочующих не в ту сторону? А может, попросить о дружеской услуге Клода?

Жаль, не в сказке живем. Там это запросто. В древнем легендарном Лингарде гордая красавица Инвэльд и ее храбрые красавцы-братики, наверное, умели и мыслями за тысячу верст обмениваться. А вот мы, грешные, — увы…

Радуйся, Ирия, что едва не погибший за тебя человек жив, — и хватит с тебя! Ему и собственных проблем довольно, а со своими справляйся сама. Не маленькая.

…Древняя крепость в кольце вражеской армии-змеи. Ветер развевает волосы. Треплет теплый плащ.

Здесь — безопасно. Вражеские стрелы не долетят до самой высокой в замке Башни…

Сон, опять сон… Ирия знает, что спит. И сейчас проснется.

… Бесконечная печаль в глазах Джека — человеческих глазах на волчьем лице. Седеющая голова запрокинута к луне — серебристому солнцу ночи и Ушедших. Неживой свет, ковер из осенних листьев. Оборотень с немыслимо мудрыми глазами. И бесконечно древнее озеро, помнящее слишком многое и многих…

Как тосклив этот вой! Так рыдают лишь те, кому уже ничего не изменить и не исправить.

— Древние боги еще реже прощают глупцов, чем предателей, Ирия…

— Здравствуй, Ирия…

Платье цвета весенних трав, бледное лицо. Рассыпались по худеньким плечам светлые волосы.

И ярко блестит луна. Та же, что во сне. Другом. Ведь сейчас Ирия тоже не бодрствует.

— Здравствуй, Дочь Лорда. Кстати, как тебя зовут?

— Тариана… — Шелест трав, перестук капели, мелодичный звон серебряного колокольчика. — Мое имя давно забыто. Сначала его считали приносящим горе и не давали дочерям. А потом оно исчезло из памяти… Ты хочешь спасти сестру?

— Ты знаешь.

— Попроси — и дадут!

Сегодня призрак не смеется. И даже не кажется безумным. Впрочем, с сумасшедшими такое бывает. Как редкий солнечный луч средь непроглядной метели…

Кстати, метель тоже есть. Вон как свистит ветер, бьет в ставни пригоршнями мерзлого снега. Только во сне или еще и наяву?

— Просто так? — усмехнулась Ирия.

— Тебе ведь всё уже известно. Проси — и будь готова заплатить.

— Я умру?

— Тебя это пугает?

— Нет.

Пугает. Умирать не хочет никто. Но это — трудности Ирии, а не призраков с забытыми именами. Приносящими горе.

— Ты готова умереть?

— Да. — Ирия Таррент — дура, и это давно известно всем. Но Анри Тенмар готов был отдать жизнь за чужих ему девушек. И одна из них не оскорбит его родной замок трусостью. Только смерть смерти рознь. Покорно подставить горло под кинжал или дать себя вновь запереть у амалианок — нет и еще раз нет! — Но не овцой на алтаре. Я буду драться. За себя и Эйду.

— Ты не умрешь… — знакомо шелестит серебристый голосок. Пробуждает в давно умершей душе древнее безумие. Расправляет ее сухие нетопыриные крылья. — Ты будешь жива и здорова. Ты, Эйда, Иден, Чарли, дядя Ив, Серж, злой старик, его жена и их сын. Никто из дорогих тебе людей не умрет и не пострадает. Судьба возьмет иную плату. Ты узнаешь, какую. Ты готова?

— Что я должна сделать?

— Ты узнаешь… — в серых глазах плеснулось безумие. — А сейчас проснись и… — В вертикальных зрачках вспыхнул белый огонь, ослепительным заревом пронзил комнату! — ЗАБУДЬ.

3

Проснулась Ирия, как ни странно, отдохнувшей. За окном хлопьями валит снег. Пожалуй, Ирэн получит-таки вожделенные сугробы. Будет им в этом году настоящая северная зима. Ирия пришла — холода привезла.

Закутавшись в пушисто-меховое одеяло, девушка вылезла из мягкой уютной постели под бархатным бордовым балдахином, сунула ноги в остывшие за ночь домашние туфли, бросила тоскливый взгляд на погасшую жаровню. И, ежась, протопала к камину. Плате за покой и одиночество.