Изгнанники Эвитана [Дилогия]

Урожденная графиня Гарвиак и бывшая леди Таррент игнорирует зверский холод Лиара. Даже здесь, в палатке, — невыносимый!

Точно так же истинная аристократка игнорирует непроглядную — предрассветную — тьму. И назойливость какого-то там мелкого дворянина. Смеющего допрашивать ее, графиню!

— Я еще раз повторяю, сударыня: где ваша дочь?! — прорычал Алан.

— А я еще раз повторяю. — Бесцветный голос, равнодушное лицо. Непроницаемые в тусклом свете факела глаза. — Моя дочь у них в руках. И сейчас ее увозят всё дальше. Пока вы теряете время.

«Теряете время»! Эдингем едва не зашипел от ярости. В полной тьме, с факелами — по сугробам и бурелому? Навстречу сидящим в засаде врагам?

Он не должен выходить из себя! Эта стерва заманивает в засаду! Хочет стравить своих врагов. А сама вновь выйти сухой из воды — как всегда.

— Почему вы не остались с дочерью? Вы же согласились на поездку только ради нее?

— Защищая дочь, я убила одного из них. Теперь они убили бы меня. И я уже сожалею, что согласилась ехать в Лютену. Я требую вернуть меня назад — в монастырь!

Требует. Она требует! И как тут сдержать рвущуюся из души ярость?!

Алан скрежетнул зубами. Стерва сможет потребовать всё, что угодно. Едва Мировский выйдет из своей палатки. Если Риккардо Гарсия не очнется до рассвета.

— Капитан… — В голосе обычно невозмутимого лейтенанта Эгмонта Корделла — явная тревога. Еще бы! — Вас хочет видеть капитан Ярослав Мировский.

Капитан Ярослав Мировский оказался хмур и зол. Даже не пригласил в палатку.

Впрочем, такой может скандалить и при солдатах. Что своих, что ревинтеровских.

— Как здоровье капитана Гарсии? — Алан успел занять собеседника вопросом, на который тот на людях не сможет не ответить.

— Плохо! — отрывисто бросил Мировский. Глядя на Эдингема так, будто состояние раненого — личная вина ревинтеровца.

На миг царапнуло сердце, но Алан тут же безжалостно отогнал сочувствие.

Гарсия — враг. А то, что видел Эдингем после первого боя, — ссора двух любовников. Один из которых зарвался. Вообразил, что может манипулировать командиром, пользуясь их особыми отношениями.

Вдобавок, сейчас — не до Риккардо! Ему «плохо». И это означает, что словеонцами командует Мировский!

— Мы забираем женщину и уезжаем! — Голос словеонского капитана — студенее лиарского ветра.

Можешь гордиться, Алан. Предчувствия не обманули!

— Капитан Мировский, у нас договор с командиром отряда капитаном Гарсией.

— Я расторгаю его.

— Не имеете права!

— Капитан Гарсия тяжело ранен. В его отсутствие приказы отдаю я! Или вы предпочитаете драться, капитан Эдингем? В этом случае вы тоже окажетесь в Лютене. Но уже в цепях — за похищение. Если выживете, конечно.

Мутится в голове… Этот словеонец что — совсем свихнулся?! Кругом враги. Лес набит «партизанами», леонардитами или какими-то «лесными братьями». Преследующими неизвестные цели. Вооруженными до зубов. И охотящимися на чужаков!

Об этих бандах нужно доложить Регентскому Совету. И как можно скорее!

Но до него еще добраться надо. И в такой ситуации просто смерти подобно драться друг с другом, Темный и все змеи его! Сейчас первоочередная задача — вырвать Эйду у лесных сволочей! И один Творец знает, как.

— Собираясь куда-то везти раненого командира, вы рискуете его жизнью! — Алан закусил удила.

С теми людьми, что у него остались, — Эйду не отбить! А если отдать еще и Карлотту — терять будет точно нечего. Так лучше пусть пристрелят словеонцы, чем снимет голову Бертольд Ревинтер. С позором.

Ну почему, почему «лесные леонардиты» подстрелили Гарсию, а не Мировского?! Как всем было бы хорошо.

— Не лезьте не в свое дело!

— Здоровье человека, с которым у меня заключен договор, — это и мое дело! — Эдингем обычно особо не переживал, глядя на людей снизу вверх. Но сейчас дорого дал бы за возможность говорить с надменным белокурым богатырем верхом, а не стоя. — И кроме того — мы должны найти похищенную девушку!

— Вы должны — вы и ищите! — отрезал Мировский. — Девушка вполне могла уйти с якобы «похитителями» добровольно. А вот по поводу сестры Валентины сомнений лично у меня нет. Поэтому я забираю ее. Вы и ваши люди можете быть свободны, капитан.

Алан всадил ногти в ладони — чтобы не кинуться на всеславовца с кулаками. Ему не справиться с рослым, здоровенным противником. Вдобавок — превосходящим в боевом опыте! Лет на десять.

— Я не свободен, капитан Мировский! — отчеканил Эдингем. — Я — на службе у Регента Бертольда Ревинтера. И я не вправе отдавать вам монахиню — чтобы вы ее увезли неизвестно куда. У меня, знаете ли, нет причин доверять офицеру, на глазах у солдат оспаривавшему приказ командира!

Это — вызов. И Эдингем прекрасно понимает, что только что сделал. Достойного выхода — нет. Он принял решение. И целиться будет именно в Мировского!

Судя по потемневшему лицу врага — тот тоже не пойдет на попятный. Рассчитывает просто числом раздавить изрядно поредевший ревинтеровский отряд?

Солдаты только что дрались бок о бок. И теперь глухо ропщут сзади. Не понимают причуд командиров.

Ничего, сейчас воинская дисциплина возьмет свое. Вон, уже нехотя строятся…