Изгнанники Эвитана [Дилогия]

Мэтр Груар торопливо вылил в королевскую пасть сразу полсклянки. Быстро поднялся с колен и немедленно отступил подальше. Пот уже ручьями льет по желтоватому пергаментному лбу…

— Если с Его Величеством хоть что-нибудь случится — убью! — рявкнул стандартную угрозу Эрик.

Бедолага врач едва не выронил не только склянку с остатками зелья, но и саквояж.

Королевский брат потянул за колокольчик на стене. Едва не вырвав шнур с мясом. Вспомнил-таки, что слуг зовут не с помощью громогласной глотки. В королевском дворце, по крайней мере.

— Ревинтер! — лапища Его незаконного Высочества опустилась на обтянутое сине-белым сукном плечо Бертольда. — За это надо выпить! Идем!

— Благодарю Вас, Ваше Высочество. — Не будем забывать, как Эрик падок на лесть. А покойный Фредерик открыто называл отпрыска сыном и принцем. В присутствии придворных. И иностранных послов. — Но я слишком устал. А с утра должен приступить к выполнению приказа Его Величества.

Отравлений за Эриком покамест не водилось. Но после сегодняшнего есть и пить в королевском дворце Бертольд воздержится. Да и общество на вечер предпочтет другое. Хорошенького понемногу.

— Жаль… — поскучнел Ормхеймский Бастард. — В этом дворце без Гуго и выпить-то не с кем. Ну ладно — удачно тебе поймать того кретина, что дядю едва не пристрелил.

Воистину — кретина. Четыре выстрела — и ни одного смертельного. Сам Ревинтер такого горе-стрелка никогда бы не нанял.

Точнее — стрелков. Судя по тому, что стреляли одновременно, — их было не меньше двух.

По пути к карете Бертольда никто не остановил. А оказавшись в родном сине-белом экипаже, министр невольно почувствовал облегчение.

«Едва не пристрелил», хм. А может, все-таки повезет? Может, не «едва»?

2

Жанна золотым комочком скорчилась на алом покрывале кровати. Напрочь сбитом. Хрупкие пальчики нервно комкают изящные кисточки мягкой бахромы.

Принцесса кажется сейчас такой маленькой, хрупкой и… жалкой. В облаке кружев ходят ходуном нагие плечи. Бледно-золотистый шелк подушки потемнел от слёз…

— Это — конец, Рунос! Кардинал умрет — они говорят об этом, как о чём-то решенном! Они уже его схоронили! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. — маленькие кулачки бессильно колотят мокрую подушку.

Последние полчаса королевский целитель неотступно сидел рядом с Жанной. То привлекал ее к себе, то просто гладил по чёрным кудрям, в беспорядке рассыпанным по золотистым плечам. Ее кожа еще хранит остатки летнего загара…

Принцессу очень жаль. И было бы еще жальче — тревожься она о больном кардинале, а не о себе.

— Рунос, это — конец! — девушка в очередной раз рывком села на развороченной постели. В отчаянии глядя на любовника. Во все свои бездонно-полубезумные черные очи. Отцовские. В угольных глазах покойного Филиппа тонули сотни дам. И служанок. — Если кардинал Александр умрет — меня отправят замуж куда-нибудь на Восток! А там мой муж… — Жанна истерически расхохоталась, — наутро прикажет зашить меня в мешок с камнями! И сбросить с Башни Блудниц! В Южное Море.

А вот это уже — явный упрек в адрес фаворита. Ты подвел — ты теперь и помогай выкрутиться!

Да он давно бы уже помог — догадайся Жанна раньше, сколь ее собственная жизнь зависит от жизни кардинала.

— Они все следят за каждым моим шагом! Все меня ненавидят, все! Свора шакалов!..

Ну всё, хватит.

— Жанна! — Рунос осторожно коснулся ее вздрагивающего плеча.

— Они думают, у меня есть влияние на брата! На этого кретина!..

И на кретина можно иметь влияние. И принцесса его даже имеет. Более того — оно им сейчас пригодится.

— Жанна, — повторил целитель, — если хотите, чтобы я попытался спасти Его Высокопреосвященство кардинала Александра — нам лучше поторопиться.

— Жанна?! — она лихорадочно вскинулась. В черных глазах блеснуло оживление — принцесса приходит в себя. Отлично. — Для тебя я — Ваше Высочество!

Это было бы даже забавно — будь у любовника высокомерной капризницы больше времени.

— Ваше Высочество, — терпеливо повторил Рунос, — нам лучше поспешить.

Потому что Жанна — переменчивее морских ветров. И порой напоминает леопарда на сворке. Он, конечно, почти ручной. Но порой вспоминает, что вообще-то — дикий…

— Ты это сделаешь?! — в черных очах-омутах вновь заблестели слёзы. — Рунос, проси тогда, что хочешь!..

Просить он должен, конечно, страстный поцелуй? То есть — то, что и так получит не позже этой или следующей ночи. Если их сегодня не перехватят — по пути к кардинальскому особняку.

Подыграть и в самом деле попросить? А зачем, собственно? Его… Величество Карл с трона, безумие из Карловой головы и Жанна из постели Руноса в ближайшие месяцы и так никуда не денутся.

А никаких иных просьб принцесса не выполняет. Отделывается обещаниями. Напоминаний о них не любит. А неприятные дела предпочитает откладывать лет так на пять-десять…

«Никогда и ни о чём не проси коронованных особ. Просто дождись, пока они сами тебе это предложат. И начнут уговаривать принять».

Рунос про себя усмехнулся. Старый учитель не знал, насколько лучше его самого разбирается в этом юный ученик. Мать, сёстры и брат никого не просили о смерти. И уж подавно — о такой.