Изгнанники Темногорья

Все рассмеялись. Лис не любил стихи. Парадокс: парень родился с крыльями и совершенно равнодушен к поэзии. Но деваться некуда: обязан до конца жизни кропать лирику. Выбора нет: или пишешь, или расстаешься с крыльями. А Лис считал, что белоснежное оперенье – он так и не перекрасил крылья – добавляет ему плюсов при общении с девушками. В общем, мучился. Преподаватели морщились, но к рифме и ритму придраться не могли – здесь всё было, как надо. А вот за отсутствие образности, эмоций и поэтичности парню доставалось, но Лис совсем не переживал.

Глеб пересчитал деньги – вполне прилично. Хватит на хороший подарок. Он убрал купюры в карман, Скарлетт прокомментировала:

– И что богатенький Буратино собирается делать с несметными сокровищами?

Глеб пожал плечами: не хотелось распространяться, но его выдал Лис. Брякнул, не подумав:

– Так у Авроры скоро днюха. Думаю, на нее.

– А-а-а, ясненько, – без эмоций ответила Скарлетт.

Она терпеть не могла Аврору Сияющую.

Аврора преподавала в школе верлибр и когда-то была музой умершего Мастера. Говорили, что она тоже подавала надежды, но со смертью возлюбленного из-под ее пера не вышло ни одного стиха. Скарлетт была другого мнения.

– Да она бездарность, – частенько убеждала она друзей, – за нее Мастер и сочинял. Тоже мне, муза! Это другим словом называется.

Глеб в такие моменты отмалчивался.

В их класс Аврора Сияющая пришла в начале учебного года. Глеб принял ее за новенькую и ошибся: она оказалась преподавательницей.

– Ей уже под тридцатник, – насмешливо щурилась Скарлетт. – Наш Поэт втрескался в старуху.

Глеб всё понимал, страдал, но ничего с собой поделать не мог. Высокая, стройная («Кожа до кости», – ехидничала Скарлетт) Аврора казалась Глебу идеальной музой. Одни ее глаза чего стоили: огромные и беззащитные. Глеб мечтал доказать ей, что способен защитить ото всего. Жаль, что Дон Кихот сейчас не в тренде. Глебу иногда хотелось отправиться на подвиги во имя любимой и даже сразить парочку ветряных мельниц.

А вот стихи в ее честь не писались. Глеб пытался, но ничего путного не выходило. У Авроры были прелестные зубки: белые и ровные. Глеб часто сравнивал их с жемчугом. Но не напишешь же такую пошлость? Избито до невозможности. А искать другое сравнение глупо, получается вымученно. Скарлетт часто докапывалась:

– Что ты в ней нашел? Она же на куклу Барби похожа.

Глеб не находил слов. А может, Скарлетт права и он любит не Аврору, а те чувства, которые она в нем вызывает?

А мама так и не перезвонила…

Глава семнадцатая. Переводные экзамены

Перед переводными экзаменами их огорошили: председателем комиссии назначен человек со стороны. Глебу это было глубоко безразлично, но школа стояла на ушах. Особенно преподаватели с факультета критики. Скарлетт раздобыла информацию о новоприбывшем и с гневом вещала:

– Да он ноль без палочки! Ни одной изданной книги, всё за свой счет.

Глеб отмахнулся: и с талантливыми поэтами такое случается, это не показатель.

– Да ты послушай! – Скарлетт закатила глаза и продекламировала:

Люблю зимой я в бане
Валяться на диване.
Ведь очень жарко в доме,
Где крыша из соломы.

Лис не выдержал и расхохотался в голос.

– Что это за бред? – Глеб удивился.

– Да у него все стихи такие, вчера в интернете лазила, искала, что это за чудо к нам направили.

– Ну, может, он в чужих хорошо разбирается? – предположила великодушная Джейн.

– Как я, – подхватил Лис.

– Кстати, – Скарлетт прищурилась, – я тут читала стихи, которые ты Джейн посвятил. И… – она выдержала паузу, – это очень хорошо. Мне нравится.

Глеб почувствовал досаду: почему друг ему ничего не сказал? Не доверяет?

– Извини, – Лис повернулся к Глебу, – но я не знал, как ты воспримешь. А это слишком…

Глеб понял: все привыкли, что Лис пишет так себе. И, видимо, когда тот написал что-то стоящее, просто побоялся, что друг не оценит.

– Забили, – ответил он. – Когда решишься, тогда покажешь.

– Могу сейчас, – неожиданно предложил тот.

Глеб пожал плечами: почему-то эта ситуация его задевала.

– Давай.

Лис откашлялся, откинул волосы назад, входя в образ, и неожиданно выдал:

По капле хладнокровия
Твой отмеряет взгляд.
Любовь сильнее морфия,
Поэты говорят.

А ночью всё инаково:

Толкаешь парапет.
В романе у Булгакова
Финал ещё не спет.

Стихи были стоящие. Глеб ощутил что-то похожее на зависть. Почему это не он написал? Как этот рохля умудрился сочинить такое? Никто от Лиса не ждал ничего подобного. Вот что значит правильно выбрать себе музу. Ай да Джейн! По ней и не скажешь, что она способна вызвать такие чувства. А Лис продолжал:

Нагую, между высями
Тебя несёт метла.
И главы, где мы вписаны,
Не выгорят дотла![9]

Лис закончил и уставился на Глеба, а тот мялся.

– Нормально, – наконец он выдавил из себя. – Скарлетт права, стихи хорошие.