Изгнанники в лесу

Бездействие длилось недолго, ягуар не мог больше себя сдерживать. Как?! Он, царь леса, и вдруг нашлось создание, которое осмелилось оспаривать у него добычу! Надо было наказать подобную дерзость. Но что делать со столь неуязвимым противником? Что значат зубы или когти против этой непроницаемой чешуи, которую он встретит повсюду? Но вот глаза врага - они не прикрыты, они доступны острым когтям! Крокодил, угадав намерение ягуара, вмиг поднялся и отразил чешуйчатой лапой подлый удар. Ягуар отступил, подготовился и сделал новую попытку нанести удар; но опять безуспешно. Так повторялось несколько раз. Борьба становилась все ожесточеннее; но решительного перевеса не мог добиться ни один, ни другой из противников. Они находились близко от берега, и голова крокодила была обращена к реке. Он прекрасно знал, что в воде окажется гораздо сильнее своего врага, если тот осмелится последовать туда за ним. Нет сомнения, что всякий крокодил меньших размеров не преминул бы воспользоваться близостью реки, чтобы избежать борьбы с ягуаром; он бросился бы в воду, предоставив врагу всю добычу. Но это громадное чудовище слишком хорошо сознавало свою силу и вполне полагалось на нее.

Ягуар тоже не собирался уступать своего права на добычу. Ведь благодаря именно тому, что он преследовал все стадо, крокодил смог завладеть своей жертвой.

Крокодил все тянул ягуара к воде, а тот, ослепленный бешенством, совершенно не замечал, куда вела его эта борьба. Вдруг его ноги коснулись воды; ощущение это быстро заставило ягуара изменить тактику; он бросил добычу, прижался всем туловищем к земле и одним прыжком оказался на спине крокодила, намереваясь оторвать его хвост, потому что хорошо знал, что, кроме глаз, это единственное уязвимое место у чудовища; лишившись хвоста, крокодил утратит свое главное орудие нападения.

Конечно, ягуару удалось бы оторвать это ужасное орудие, если бы он находился хоть в десяти ярдах от реки. Но противники были уже у самого берега. Крокодил тоже понимал, что теперь другого выхода у него нет; он бросился в воду, увлекая ягуара на дно реки.

Несколько мгновений ничего не было видно, кроме пены. Потом на поверхности водоворота показалась пятнистая шкура ягуара. С минуту он искал глазами отвратительное пресмыкающееся, но, не найдя, вышел на берег и еще несколько мгновений с яростью смотрел на воду, словно клялся отомстить врагу, который ускользнул от него. Потом ягуар подошел к растерзанной капиваре, забросил ее, как перышко, себе на спину и удалился в лес.

Что же касается наших путешественников, то едва появился ягуар, они как можно скорее собрали посуду, бросились на плот и отчалили от берега, не ожидая конца борьбы, исход которой в любом случае мог стоить им жизни.

XL. Анаконда

В течение нескольких следующих дней не случилось ничего значительного. Раз или два наши путешественники замечали на берегу индейцев; но те, озадаченные видом огромной плывущей массы, которую представлял собой плот со всем находившимся на нем грузом, оставались в своих хижинах. Не имея ни малейшего желания вступать в контакт с этими дикарями, наши беглецы были очень рады, что отделались от них таким образом, и продолжали свой путь, остерегаясь останавливаться на ночлег в таких местах, где можно было предполагать малейшие следы присутствия туземцев.

Однажды вечером долго искали подходящее место, чтобы выйти на берег и устроиться на ночь, но не могли найти: по обеим сторонам реки деревья подходили к самому берегу, так что нижние ветви их погружались в воду. Несколько миль проплыли путешественники, не встретив ни малейшей прогалины; густая стена деревьев тянулась вдоль берега, насколько мог видеть глаз. Путешественники потеряли уже было надежду засветло добраться до конца этой стены, как вдруг увидели в одной бухте кучу плавучего леса, нечто вроде естественного плота. За неимением лучшего места эта бухта и была избрана для ночлега.

Вся семья выбралась и была очень довольна таким местом для ночлега. Один Гуапо осматривался недоверчиво, и вскоре его громкое восклицание дало понять семье, что место отнюдь не так хорошо, как казалось. На той стороне, куда путешественники причалили свой плот, оказались целые мириады красных муравьев, которые уже направлялись к судну наших изгнанников. Не было нужды объяснять дону Пабло причину ужаса индейца; потому что он и сам знал, что нападение этих муравьев было бы для семьи самым ужасным из всех несчастий, не только потому, что они очень больно кусаются, но и потому, что за ночь совершенно уничтожили бы и хину, и ваниль, и сарсапарель, - одним словом, все, что имели наши беглецы.