Изгнанница Муирвуда

«Леди Майя!

Все, что я сделал, я сделал для вас. Ваш отец твердо намерен отлучить от себя вашу матушку и вас, законную его наследницу. Все его помыслы — лишь об этом, а вы ведь знаете, что Исток отзывается на самые наши страстные чувства и мысли. Боюсь, что итогом устремлений вашего отца станет проклятие, которое падет на его страну. Дабы отсрочить этот страшный миг, мы с вашей матушкой заключили договор. Я паду, чтобы вы могли подняться. Вы — законная наследница трона Комороса. У вашего отца нет никаких оснований разрывать брак. Я защищал вас как мог, но этого оказалось недостаточно. Не сумев развестись с женой, он накажет за свое поражение вас и тем самым — всю страну.

Дохту-мондарцы будут изгнаны из страны. Очень скоро после этого вы обнаружите некую злую силу, которую прежде сдерживало наше присутствие. Вы ощутите появление невидимых сущностей, единственной целью которых будет причинить вам зло. Защитить вас от них я больше не могу и потому посылаю вам этот кистрель.

Возможно, мы с вами никогда больше не увидимся. Я мечтал, что буду служить вам, когда вы станете королевой, однако теперь боюсь, что до этого дня мне не дожить. Я сожалею лишь об одном: о том, что ни разу не попытался сам стать мастоном. Служи я Истоку хотя бы вполовину так самоотверженно, как служил вашему отцу, мне не пришлось бы бессильным стоять перед врагом.

Прощайте. До встречи в Идумее.

Ваш слуга»

С ресниц скатилась слеза, другая. Слезы капали на бумагу, и буквы расплывались, превращаясь в кляксы. Майя попыталась взять себя в руки, но не смогла, и долго, тихо плакала в саду, прижав ладони к глазам.

Канцлер Валравен пожертвовал своим положением, высоким постом, будущим, и все ради того, чтобы Майя унаследовала трон. Ради того, чтобы сгладить последствия отцовского распутства, от которого страдал весь двор и вся страна. Майя не умела плакать. Ей не нравилась дрожь, бившая ее тело, было неприятно оттого, что течет из носа, ее смущала буря чувств, пробудившихся внутри. Она вытерла нос рукавом и постаралась успокоиться. Какая странная смесь чувств! Благодарность и грусть, надежда и отчаяние. Она не увидит свою мать. Она не увидит своего друга и наставника — человека, который учил ее читать, несмотря на то, что орден, которому он служил, наложил на это запрет. Она никогда об этом не позабудет. Она всегда будет его помнить. Майя вздохнула и вновь попыталась сдержать слезы. Наконец ей это удалось. Вытерев рот, она прочитала письмо еще дважды.

Прочно запечатлев в памяти написанное, она стала рассматривать кистрель. Медальон лежал у нее в ладони, и металлический край в переплетении чеканных лоз впивался в кожу. На медальоне не было лица. Он представлял собой кольцо из переплетенных ветвей и листьев; листья были выполнены довольно грубо, но найти среди них два одинаковых не сумел бы никто. Кистрель — это порода соколов, и название свое медальон получил в ее честь. Сверху к кистрелю крепилась тонкая цепочка цвета бронзы.

Майя смотрела на кистрель, вспоминая те далекие дни, когда канцлер у нее на глазах обратился к кистрелю и призвал в башню полчища крыс и мышей. Тогда он сказал, что Майя еще слишком мала, чтобы пользоваться кистрелем. Он говорил, что в пору созревания ее захлестнут неодолимые чувства — целая буря чувств, с которыми она должна будет суметь совладать, прежде чем получит кистрель. Он обещал, что подарит Майе кистрель, когда она станет взрослой. Но вот он, кистрель, лежит у нее на ладони — а значит, канцлер не надеется дожить до того времени, когда она станет взрослой. Мысль об этом была непереносима.