Изгнанница Ойкумены

На месте нянек Регине было бы спокойнее видеть Скунса с Грушей. Но приходилось довольствоваться шадруванками – Лейлой и крючконосой Зухрой. Высочайшим повелением шах Хеширут предоставил сыну посла свою бывшую няньку, копию ведьмы из мультика.

Десять шагов до стены. Девять…

Ладонь легла на футляр с флейтой.

Пальцы нащупали серебряную защелку.

V

«Что ты делаешь, дура?! Неудача эксперимента – спасение для ребенка. А ты своими руками… Ничего. Все нормально. Даже если получится – никто не узнает. Зря, что ли, по вечерам я, как вор, забиралась в головы туземцев? И теперь, стоя на пороге – пустить все химере под хвост? Отступиться? Надо хотя бы попробовать. Не для Тирана – для себя. Если возникнет связь – есть шанс предупредить мальчика. Докричаться в случае чего… Ты действительно печешься об Артуре? Или просто хочешь доказать себе самой, что можешь?!»

Ларгитас не в силах видеть непознаваемое. Это вызов. Пощечина. Хищник, вторгшийся на чужую территорию. Непознаваемое надо скрутить в три погибели, силой превратить в непознанное – и вцепиться в него клыками и когтями познания. Это – залог существования. Инстинкт самосохранения. Иначе твое собственное право на жизнь подвергается сомнению.

«Я – Ларгитас. Кровь от крови, плоть от плоти…»

…семь шагов до Скорлупы…

Пальцы легли на клапаны инструмента. Прикосновение металла к губам отдалось в теле электрической дрожью. Дыхание замерло в груди. Раздулись от волнения ноздри. Вздрогнули татуированные крылья носа.

Успокойся.

…четыре шага…

«Видения одинокого». Шестая прелюдия Ван Дер Линка в переложении для флейты соло. Почему я выбрала именно эту пьесу? Из-за названия? С первых тактов, сколько ни играй, всегда вспоминается детский сад и «космическая свадьба». День инициации. Контрапунктом наслаивается вкрадчивый шепот Фердинанда Гюйса: «Дыши со мной, хозяйка. Пляши со мной, хозяйка. Спеши за мной, хозяйка…»

Я плохо помню детство. До интерната – вообще ничего. Это стало преследовать меня недавно: инициация, голос Гюйса, шестая прелюдия h-moll. Что за странная аберрация памяти?

…три шага…

Теплый выдох наполнил чрево флейты. Едва слышная мелодия – шелест волн, набегающих на песок – поплыла над землей, расходясь кругами. Звук достиг мальчика и нянек. Сейчас доктор ван Фрассен легко прочла бы мысли женщин, но ее не интересовали страхи Лейлы и глупости Зухры. Она видела только Артура. Двуцветная футболка. Шорты…

«Клоун на манеже, Гюнтер Сандерсон. Главный исследователь Скорлупы, Артур Зоммерфельд. Мальчики, что между вами общего, кроме одежды?»

Она сосредоточилась, гоня прочь лишние ассоциации. Время формировать связующую нить, страховочную лонжу…

…два…

«Прекрати! Так ты уже пробовала. Лонжа оборвется, едва Артур войдет в Скорлупу. И флейта не поможет. Надо иначе, как вечерами в кругу людей, когда флейта срывала „шелуху“ не с тебя, а с Шадрувана, и ты распоряжалась сознаниями носильщиков и воинов, как файлами в уникоме. Читать, редактировать, удалять… Тебе было по силам все, что ты делала без флейты на Ларгитасе – и на любой другой планете Ойкумены. Надо вернуть ощущение власти. Дышать им – „дыши со мной, хозяйка!..“ – пропустить через поющее серебро – „спеши за мной, хозяйка…“ – превратить в кнут, в скальпель…»

«Насилие. Да, насилие, – режиссер Монтелье подмигнул ей через годы и расстояния. – Главный инструмент искусства…»

Это так, согласился Тераучи Оэ.

Я жду, ответила Регина обоим.

«Чего? – удивился Старик. – У нас говорят: „Сидя на берегу реки, жди, когда мимо проплывет дерьмо твоего врага…“»

Заткнитесь. Не мешайте.

Это насилие, сказали они.

Да.

…один шаг…

Скорлупа – периметр защитных блоков вокруг мозга ментала. Скорлупа – непроницаемая стена вокруг города. Скорлупа – кувшин вокруг гуся. Ойкумена вокруг человека. Флейта вокруг дыхания. «Видения одинокого» прибоем накатывались на твердыню Скорлупы, в какую бы личину та ни рядилась, и отступали до поры. Вихрились пенными водоворотами, захлестывая мир от земли до неба.

Кот лизал мороженое шершавым языком.

…мальчик и няньки исчезли.

«Саид – жулик. Кости мечет, как языком мелет. Сын скорпиона! Надо смотреть в оба…» Стук кубиков в оловянном стаканчике. «Шесть-шесть! „Падишах“!»

Это Джамал.

Скорлупа просела, размываемая волнами. Что это за колышки? Что за яркие тряпицы привязаны к ним? Вешки? Почему она раньше их не видела?

«Гоняют сопляка туда-сюда. Сдурели от жары…»

Это Джафра.

«Кейрин-хан платит, дурни с неба платят… Фарух буланого продает. Деньги есть, возьму буланого…»

Это Низам.