Изгнанница Ойкумены

– Охотно. Психиров нельзя убивать. Психиров нельзя принуждать. Насилие над психирами недопустимо. Ни прямое, ни опосредованное. Это правило. Любой, кто рискнет попробовать это правило на зубок, будет наказан. Понимаете? – любой. Нищий дикарь с Кутхи, владелец верфей на Хиззаце, сатрап Тира – без разницы. Знаете, почему? Нас мало. Нас очень мало. А соблазн использовать нас для сомнительных операций очень силен. Как мыслят люди, подобные вам? Психир – тоже человек. Возможности его ограничены, и ничто человеческое ему не чуждо. Психира можно шантажировать, запугать, заставить силой. Психира можно ликвидировать. Верно?

– Вы здраво рассуждаете, госпожа ван Фрассен.

– А вы – нет, господин Костандо. Так думать нельзя. Мозг слишком хрупок, чтобы вынести такую опасную мысль.

– Продолжайте. Вы интересно рассказываете.

Дым новой сигары пах черным хлебом и шоколадом.

– Дальше будет еще интереснее, – заверила Регина. – Если опасная мысль все же воплощается в реальность, и психир подвергается насилию – клан открывает банку, и выпускает Скорпионов. Это не месть, поймите правильно. Это образцово-показательная акция. К примеру, у вас есть жена. Двое детей: сын и дочь. Младший брат…

– Вы рылись в моей голове?

– Зачем? Вся информация – из официальных источников. Я тоже подготовилась к нашему разговору. Так вот, никто не станет устраивать вам дорожную катастрофу или пропитывать цианидом ваши сигары.

Рука Костандо замерла, не донеся сигару до узких губ. Мигом позже он расхохотался, словно прося прощения за трусость, демонстративно сунул сигару в рот и выпустил в потолок целую очередь аккуратных сизых колечек.

– Вас и пальцем не тронут. Но ваши близкие – другое дело. Ваша жена сперва забудет имя мужа. Потом – внешность. В один малопрекрасный день она уйдет из дома, потому что выяснит, что всю жизнь любила совсем другого человека. Вашему сыну каждую ночь станут сниться кошмары самого мерзкого свойства. С вашим участием, между прочим. В какой-то момент молодой человек перестанет отличать сон от яви. Но сначала он начнет вас сторониться. Затем – вздрагивать при вашем появлении. Вскоре одна мысль об отце вызовет у него приступы паники, рвоту и неконтролируемое опорожнение кишечника. Ваша дочь предложит себя вашим друзьям. Кое-кто из них согласится; не без скорпионьей помощи, ясное дело. Вокруг вас разверзнется персональный ад. От бессилия вы будете медленно сходить с ума. Не умоляйте телохранителей пристрелить вас! – они откажутся. Вы попробуете наложить на себя руки, и в конце концов вам позволят это сделать. Но не сразу, далеко не сразу…

Костандо молчал долго.

– Вы сказали, – наконец произнес он, – что мы с вами – цивилизованные люди. То, что вы живописали мне, выходит за пределы цивилизованности. Вы не сделаете ничего подобного.

– Я? Не сделаю. Но я – не Скорпион. Вы тоже, угрожая, не собирались преследовать меня лично. Для этого у вас есть исполнители. Есть они и у клана психиров Сякко. Факт нашей встречи – не тайна. Случись что со мной – начнется расследование. Скорее всего, полиция ничего не сможет вам предъявить. Но клан примет решение, и Скорпионы выйдут из банки. Если же вы возьметесь за моих близких – я сама перешлю энграмму нашей беседы Скорпионам. Не колеблясь ни секунды. Ваш пример еще раз подтвердит Ойкумене: психиров трогать нельзя. Это – гарантия нашей безопасности.

– Вы – не сякконка.

– Я прошла обучение в Храме. Я – под защитой клана. Спросите Бритву: он в курсе.

– Я вам не верю. Это всего лишь слова.

– Ваше право. Если вас не убеждают слова, могу показать. Желаете?

– Вроде фокуса с моими телохранителями? Попробуйте.

– Предупреждаю: вам не понравится.

– Я не брезглив.

– Ну что ж…

Показ занял едва ли минуту. Фредерико Костандо не проронил ни слова. Пальцы его вцепились в край столешницы. Бледное лицо покрылось капельками пота. Казалось, некий мучитель выдавливает наружу бисер, скрывавшийся под кожей. В мигающем свете свечей капли притворялись живыми: они шевелились, переливаясь мутным перламутром. Плечи мужчины едва заметно тряслись.

– Традиции Сякко чудовищны, – подвела итог Регина. – Но они работают.

– Из этого правила, – Костандо одним глотком допил свой апперитив, – есть какие-нибудь исключения? Хоть какие-нибудь?!

– Есть. Если психир соглашается на операцию, подобную той, что вы предложили мне – он теряет право на защиту клана.

– После операции?

– Нет. В тот момент, когда дает согласие.

IV

В холле отеля Регину ждала нечаянная радость.

Сегодня радость приняла облик комиссара, с недавних пор – окружного комиссара Фрейрена. Нога за ногу, он сидел в кресле с таким видом, словно Китта стала Ларгитасом, отель – его персональным кабинетом, а Регина, дрянь этакая, опоздала явиться по вызову дня на три. Тощий пигмей-портье с опаской поглядывал на комиссара. Наверное, боялся, что суровый громила решит снять «люкс» и изломает всю драгоценную мебель в щепки.

– Что вы здесь делаете? – вместо приветствия спросила Регина.

Комиссар вздохнул:

– Что делают на Китте? Отдыхаю.

– Ставлю вопрос иначе. Что вы делаете в моем отеле?