Изгой

— Я заприметил тебя еще ночью, когда они убили литавра, так здесь называют лесных тварей. Сначала я не вмешивался, пытаясь понять, кто ты, но присмотревшись внимательней, стало ясно.

— Какие у меня варианты?

Снайпер пожал плечами.

— Ты можешь идти, куда хочешь, но для начала я бы рекомендовал тебе осмотреться, вжиться в здешнюю реальность. Сейчас я направляюсь в Соррес, небольшую деревню, за тем лесом, что у нас впереди. Местные поселенцы платят мне за одну важную работенку. Она мне по силам, но от ассистента я бы не отказался. Я предлагаю тебе им стать, а как все сделаем, ты примешь решение, куда пойдешь дальше. Ну как по рукам?

Я задумался. Варианты у меня отсутствовали. Или погибнуть здесь одному, пытаясь разобраться в чем-либо, или остаться в живых и научиться чему-нибудь у Федора. Ответ очевиден.

— По рукам.

Мы пожали руки.

— Тебя как зовут, напарник?

— Сергей, — назвал я свое имя. — Что за работа?

— Надо убить кое-кого.

3

Миновав поле, мы углубились в лес. В отличие от предыдущего, он был зеленым. Деревья в большинстве своем напоминали сосны, только более толстые и пушистые. Дышалось здесь гораздо лучше, чем в рыжем лесу.

Шли молча, Федор впереди, я за ним. Его предложение не выходило у меня из головы. Очевидно, что нормальная альтернатива у меня отсутствовала. Здесь прослеживался также элемент благодарности, за мою жизнь. Это как в старых вестернах и фантастических боевиках, жизнь спасенного принадлежит его спасителю, и чтобы выплатить этот долг, надо хорошенько потрудиться. В конечном итоге, мне не обязательно становиться убийцей, достаточно помогать снайперу заочно, подтаскивая патроны, нося тяжелые грузы, все в таком духе. Во всяком случае, я на это надеялся.

Когда Федор поднял кулак вверх, и остановился как вкопанный, я, путаясь в своих мыслях, налетел на него. Снайпер сурово глянул на меня и приложил указательный палец к губам. Потом снял с плеча винтовку и нацелил ее куда-то в землю, метрах в двадцати от нас. Внимательно присмотревшись, я чуть не охнул от удивления, в последний момент, сдержав себя, сохранив тишину.

Ковер из опавшей пожелтевшей хвои шевелился. Глядя на это зрелище, мне вспомнилось высказывание известного английского деятеля XX века: «Политика — это драка бульдогов под ковром». Именно на это зрелище и походило. Под опавшими хвойными иголками двигалось что-то, создавая бугорки, которые, то поднимались сантиметров на тридцать, то опадали. При этом кроме шелеста хвои, никаких лишних звуков.

— Что это? — прошептал я.

— Это ползун, — прошептал в ответ мой новоиспеченный наставник.

Я только недоуменно развел руками. Федор улыбнулся.

— Никто толком не знает, что это. Природная аномалия, или тварь какая, а может, еще что-то. Известно только, что если наступишь на такой бугорок, лишишься ноги.

— А почему мы говорим шепотом?

— Неизвестно, на что реагирует ползун, может и на звуки.

Тем временем бугорок на хвойной подстилке направился в нашу сторону. Федор напрягся и прильнул к прицелу винтовки. Раздался выстрел.

* * *

Когда мы дошли до Сорреса, офисная одежда окончательно пришла в негодность. Туфли еще держались, а от рубашки и брюк остались грязные лохмотья. Неудивительно, что из-за этого я дико замерз.

— Успокойся, — сказал мне Федор. — Придем в поселение, подберем тебе что-нибудь из одежды.

Нельзя сказать, что от этих слов мне стало легче, но когда деревья начали редеть и впереди на высоком холме показался частокол и стали видны очертания строений, мой уровень энтузиазма заметно поднялся. Стена опоясывала холм пополам, отделяя безопасную территорию обитания поселенцев от враждебного мира вечной осени. Глядя на основательные деревянные строения, у меня появилось желание как можно скорее оказаться под их прикрытием, настолько они внушали чувство защищенности. Когда мы стали подниматься на холм и приближаться к огромным воротам, на стене стали появляться стволы разнообразного оружия, в котором я не был экспертом.

— Машалэш ягуй! — требовательно сказал кто-то со стены.

Федор поднял правую руку вверх и ответил: «Мишаш фили виз фрес!»

Слушая своего новоявленного напарника и спасителя, я сделал вывод, что диалект поселенцев не имел ничего общего с речью кочевников. Шипящий говор жителей Сорреса мне нравился больше, и даже чем-то напоминал польский язык. Тем временем охрана удовлетворилась объяснением Федора, и массивные створки ворот распахнулись перед нами.

* * *