Изгой

— Расина, слушай меня внимательно! Сейчас этот мужчина нападет на тебя и попытается сбить с ног. Твоя задача не дать это сделать и сбить его с ног. Запрещается калечить и тем более убивать. То же самое ты, Максим — сбей ее с ног, но не калечь. Посмотрим, что у нас получится. Вернее — у вас. Начнете по команде.

Я отошел к кровати и сел на ее край, рядом пристроилась Скарла, у спинки — Альдина, держась рукой за спинку. Что у Скарлы, что у моей наложницы — глаза блестели таким нездоровым лихорадочным блеском, какой бывает только у больных с высокой температурой. Если что и любили в этом мире, так это всевозможные представления, дуэли и казни. Интернета ведь нет, телевизора — тоже. Где развлекаться? Если только в постели, но и тут быстро надоедает. А вот всяческие поединки — это самое то.

— Усложняю задачу. Максим, ты должен добраться до меня и нанести мне удар. Расина защищает и не позволяет тебе меня ударить. Повторюсь — не калечить! И не убивать. Начали!

Максим шагнул ко мне, девушка, стоявшая до той поры неподвижно, как металлическая статуя, вдруг превратилась в движение. За ее передвижением трудно было уследить — она мгновенно переместилась к Максиму, подпрыгнула, как мяч, и нанесла ему круговой удар ногой в голову, который он как ни странно успел заблокировать. При его габаритах, Максим на самом деле был невероятно быстр.

За первым ударом последовал еще один, еще — в ход шли руки, ноги, и с такой быстротой, что я следил за движениями этой малолетней убийцы на грани своей возможности воспринимать. Наконец — два удара, в голову и в солнечное сплетение у нее все-таки прошли, Максим пошатнулся, но удержался на ногах. Выдохнул, тряхнул головой, шагнул назад, и после небольшой паузы снова пошел в атаку, пытаясь ударить или поймать верткую и ловкую как мангуста девицу.

— Стой! Прекратить! — скомандовал я, видя, что дело идет к нехорошему. Максим нанесет такой удар, что или покалечит, или убьет — или Расина «попортит» моего телохранителя. А оно мне надо? Теперь у меня есть еще один телохранитель. И не только…

— Альдина — сходи, распорядись, чтобы сюда принесли корыто с теплой водой. Ну и мыло — само собой. И губку.

Альдина унеслась за дверь, и в наступившей тишине, разгоняемой лишь сопением Максима, еще не успокоившего дыхания, Скарла задумчиво сказала:

— А может ее все таки прирезать? А вдруг она притворяется? Вдруг в самый ответственный момент воткнет тебе нож в спину? И мне, само собой.

— Не притворяется — я посмотрел на безмятежное лицо девушки, помотал головой — Кожа бледная. Пульса почти нет. Она не мертвец, но и не жива. Не знаю, настоящим зомби назвать ее не решусь, но…где-то близко к этому. Самое главное — она сохранила свои боевые качества. А еще — нам ее не жалко. Ведь не жалко?

Я спросил фактически самого себя, и тут же кивнул своим мыслям — да, не жалко. Я ведь ее не знаю. И ничего хорошего она мне не сделала. Она как нож — красивый, отточенный, украшенный золотом. Зазубрить, испортить, сломать его жаль, но если понадобится — им и консервную банку откроешь. Или бросишь, если нет возможности держать в руке. Так что…пусть будет, до поры, до времени.

Отмывала Расину Альдина — терла губкой, сдирая краску, мылила остро пахнущим дегтярным мылом, споласкивала водой. Девушка-убийца стояла в корыте спокойно, глядя в пространство неподвижным взглядом статуи, и позволяла делать с собой все, что угодно.

Кстати, подумалось — в постели она точно стала бы вести себя точно так же. Никаких эмоций, никаких просьб и жалоб. Все равно как резиновая кукла. Так что стать второй моей наложницей ей определенно не светило. Я со статуями и мертвыми барышнями не сплю.

И надо определиться — где ей спать. На полу, скорее всего. Попрошу матрас, простыню, одеяло — пусть там и спит. Охраняет. В углу комнаты охраняет. Возле постели я ее не оставлю — мало ли что творится в ее прелестной голове? Вдруг щелкнет в мозгу какой-нибудь датчик, и понеслось — проснусь утром рядом со своей отрубленной башкой. Облачком, висящим под потолком.

Отмытая от краски девица была еще красивее — это даже Скарла признала. Сказала, что такой сволочи боги дали эдакую красоту — и это несправедливо. А я себе сделал небольшую зарубку на памяти — все-таки в любом из миров красота — это и есть красота. Что бы там кто ни говорил. Впрочем — скорее всего африканское племя готтентотов со мной бы не согласилось — у них самыми красивыми считались женщины с невероятными по объему задами. Чем зад огромнее, чем больше он торчит — тем красивее и желаннее невеста. Или африканское племя мурси, женщины которого вставляют в губу тарелки и делают на теле насечки — гладкие белые женщины для них как червяки, вылезшие из трухлявого пня.

Но исключения только подтверждают правила — мало ли на свете всяких извращенцев? Основная масса людей понимает красоту примерно так же, как и я. Или как Скарла.