Изгой

Он раскинул руки, Скиф дал себя обнять, а потом, чувствуя, что стоять столбом вроде бы не совсем то, что положено, с неловкостью похлопал брата по спине.

— А ты ничего, — определил он. — Толстый! Жирок малость нагулял.

Гелон рассмеялся:

— Да, здесь нагуляешь! То в одном месте пожар, то в другом почему-то корова издохла... Везде приходится самому.

Скиф изумился:

— Пожар в селе, корова простолюдина издохла... Да тцарское ли это дело?

Гелон не успел ответить, вмешался Олег:

— Когда нет более серьезных дел, то и это тцарское. Гелон, ты не пугайся: на самом деле мы со Скифом заехали к тебе просто так. Без особого дела. Погостить. А потом поедем дальше.

Скиф из-за спины брата бросил удивленный взгляд, но Олег уже смотрел в другую сторону.

Гелон рассмеялся все так же беспечно, но чуткое ухо Олега уловило облегчение. Средний брат в самом деле подозревал, что с младшим могут прийти неприятности. А мудрый правитель всяких неприятностей избегает загодя.

Скиф сказал с насмешкой:

— И что же... ты так и ездишь один? Ты не выглядишь воином. Тебя может зарезать любой разбойник. Не боишься?

Гелон посмотрел с укором. Ответил мягко:

— Бойся того, кто боится тебя.

— Чё-чё? — перепросил Скиф.

— Ты прав, — пояснил Гелон так же мягко, — меня никто не боится. Но разве не в этом счастье правителя?

Скиф посмотрел как на юродивого, в глазах юного героя Олег уловил даже подозрение, не смеется ли над ним брат.

— Не понимаю, — сказал он сердито, — о чем ты лепечешь. Правитель должен быть грозен! Устрашать одним своим обликом. Быть аки лев рыкающий!

Гелон с неловкостью посмотрел по сторонам, словно искал, на что бы перевести беседу.

— Многих, — ответил он мягко, — должен бояться тот, кого боятся многие... Но лучше расскажите, как добрались, какие страны проехали? Как там народ живёт? Какие налоги платит? Хорошо ли трудится? Что у них лучше, чем у нас?

Олег пожал плечами:

— Мир везде примерно одинаков. Если ты нашёл на счастье подкову, значит, кто-то другой недавно отбросил копыта. Только ты, говорят, сумел найти другой путь...

В комнату вошел высокий человек с резкими чертами лица, быстроглазый, но, как и у Гелона, с нарочито замедленными движениями. Длинное одеяние ниспадало до полу, однако седая голова оставалась открытой, Олег узнал Окоема, так тот назвался при первой встрече. Окоем пробежал взглядом по Скифу, Олегу затем его глаза остановились на Олеге, а взгляд стал пронзительнее.

Гелон повёл в его сторону дланью.

— Окоем, — сказал он. — Верховный жрец. Мой друг и постоянный советчик во всех трудных делах. Окоем, присядь. Послушай, вдруг что-то да скажешь.

Окоем усмехнулся:

— Мы уже знакомы. Я взял на себя смелость пообщаться с обоими до твоего прибытия. А сидеть здесь... гм... Там уже накрывают столы. Это же герои, не зришь? Они без пира не могут.

Гелон виновато засмеялся, развел руками:

— Да-да, ты прав!.. Это я не тцар, а так, одно название. Забыл!.. Уже накрывают, говоришь? Что ж, пока дойдём, как раз накроют... надеюсь.

Гурьбой вышли, Скиф посматривал на брата со снисходительной и брезгливой жалостью. Окоем завел беседу с Олегом, а Скиф наставительно сказал брату:

— О пирах забывать не след. В одном зале с тобой сидят самые знатные люди, самые именитые полководцы, самые отважные витязи! На пирах ты раздаешь дары, приближаешь или удаляешь от себя людей. Это самое что ни есть дело тцара!.. А ты — мчишься в деревню поглядеть да дознаться, от чего пала корова! Ты роняешь величие венца!

Гелон ответил кротко:

— Царский венец часто бывает только повязкой на глазах.

— Глупости! Простому народу нужно величие власти.

— Ни один человек, — сказал Гелон все так же кротко — желавший достичь величия, не достигал его. Не знаешь, почему?

Скиф в затруднении пожал плечами, а Олег сказал с усмешкой:

— Величие походит на пожар, оно блещет столько же, сколько и уничтожает. Но я в скитаниях заметил одно: народ, отличающийся весёлым нравом, — лучший из народов.

Гелон кивнул ему с благодарностью:

— Я тоже заметил, что просто веселый взгляд уже превращает кушанья в пир! Потому я стараюсь, чтоб народ мог пировать по всей стране, а не только в моем доме.

В большом зале слуги суетились как муравьи, таская на столы кушанья, расставляя кувшины. Хорошо одетые мужчины, весело переговариваясь, входили в зал, рассаживались, приветствовали друг друга.

— Когда же ты успел? — спросил Гелон верховного жреца.

— Это не я, — ответил Окоем. — Это Угарч. Он велел готовить сразу, как только протрубили трубы...

У Гелона место почти не отличалось от остальных, разве что сам стол на небольшом помосте, чтобы правитель мог озирать весь зал, да кресло с высокой резной спинкой, но Олег не успел разглядеть дерущихся львов и грифонов, их рассадили, сразу налили в золотые кубки вина.

Гости поднялись, дружно провозгласили здравицу. Гелон тоже встал, коротко поклонился, поблагодарил степенно, отпил самую малость, но, к удивлению и негодованию Скифа, никто не стал орать «Пей до дна!», с трезвостью Гелона считаются, хотя сами наверняка напиваются, как и положено, по-свински.