Изгой

Он увидел одобрительный кивок Олега, зло оскалил зубы. Помощники быстро выстроили воинов с копьями так, чтобы те удерживали народ, но все равно произошла свалка, когда сразу несколько человек пытались устремиться в проход.

Парень в разорванной рубахе наконец прорвался, добежал и с разбегу впрыгнул на плиту. Олег успел увидеть счастливое гордое лицо, сияющие глаза. Парень выпрямил спину, он был счастлив, что уходит из жизни так красиво, сейчас его видят как родные, так и друзья, даже девушки...

Он переступил с ноги на ногу, выпрямился еще больше, стиснул кулаки. Олег видел, как восторг в глазах померк, там блеснул страх, что и его могут не взять, не принять, не восхотеть как жертву, и снова у него будет жизнь обычного человека, который мог стать героем, но не стал...

Окоем зыркнул на Олега, процедил сквозь зубы:

— Боги не приняли жертву... Пропустите следующего!

Олег потихоньку начал протискиваться сквозь толпу обратно. Скиф посмотрел вслед, потом на жертвенный камень, куда как раз взобрался немолодой кряжистый мужик, степенный, с широкой окладистой бородой, Олег видел, как задергался молодой воин, но явно пересилил себя, потому что, когда Олег оглянулся уже на выходе из толпы, Скиф стоял на прежнем месте и жадно смотрел, как на камень поднимается совсем юный подросток, худой и нескладный, но с восторженными сияющими глазами молодого бога.

В покоях Гелона было мрачно и тихо. Сам Гелон сидел за столом, уронив голову на кулаки. Олег остановился у окна, далеко за городом в неприятно белесом небе повисло черное облако. Очертаниями напоминало быка, Олег еще во дворе слышал жутковатые воспоминания о Чёрном Быке Велетов, что однажды спустился с гор, вытоптал поля, снес две деревни и ушел, не обращая внимания на попытки с ним сразиться. Вот такое же облако и тогда висело трое суток...

Облако медленно превращалось в тучу. Там гремит громче и громче, а молнии сверкают ярче и злее. Облако повисло над развалинами храма, где три дня тому пытались свершить обмен, но Колоксай так и не появился, как подземные боги не прельстились на предлагаемые жертвы. Им все еще предлагают, городские и ближне-сельские уже испробовали себя все, сейчас подоспели из дальних деревень и сел, на жертвенную плиту становятся все новые добровольцы...

В коридоре послышались сердитые голоса. Окоем выглянул за дверь, переговорил, а вернулся, поддерживая под руку измученного чародея, что сумел побывать в подземном мире.

Скиф услужливо придвинул обоим кресла. Чародей рухнул, ему сунули кубок с вином, жадно отпил, перевёл дыхание, снова припал к кубку, медленно запрокидывал, а с каждым глотком бледное лицо розовело, а глубокие горькие складки становились мельче.

И все же, когда поставил кубок, глаза оставались сухими, как осколки слюды, а голос потрескивал, подобно сухому дереву под ударами ветра.

— Прости, тцар, — проговорил он с трудом. — Прости... Похоже, неверно истолковали слова подземных владык...

Олег молчал, а Гелон молвил с мрачным спокойствием:

— Говори. Меня всегда страшило приближение этого дня.

Чародей покачал головой:

— Ты не понял. Владыки подземного мира не отказываются от обмена!.. Но ведь Колоксай — герой. Он сын богини Даны и простого смертного, который вскоре сам стал богом. Понимаешь?

Скиф прорычал в нетерпении:

— Зато я не понимаю! Говори, да побыстрее!

Чародей, нисколько не обидевшись на выходку юнца, от усталости даже не заметив, продолжал так же сдержанно-успокаивающе:

— Они согласны, тцар. Согласны! Но обмен должен быть равным. Они не хотят отдавать героя за простолюдина, который в своей жизни не сумел защитить даже жену от пьяного соседа... Не хочется говорить добрых слов о подземном мире, но, тцар, разве в нашем не так?

Олег спросил:

— Сколько народу предлагалось? Какие?

Чародей повернул голову, глаза его были тоже зелёные, только темные, с коричневыми крапинками.

— Ты... из волхвов? Когда на тебя смотрю, у меня на загривке шерсть шевелится, будто я... не знаю кто. И мороз по коже... Не поверишь, но не нашлось человека, который не предложил бы свою жизнь в обмен на жизнь Колоксая. Не потому, что любят Колоксая! А потому, что любят и боготворят нашего тцара, Гелона.

— И... всегда отказ?

— Всегда.

В мертвой тишине был слышен тяжелый неумолчный гул, словно к городу подступило море, волны с шумом накатывают на камень городской стены.

Скиф спросил с надеждой:

— Олег, а ты... ты что-нибудь придумал?

— Нет, — ответил Олег. — Я не вижу выхода. Гелон посмотрел на всех, встал, красивый и ладный. Все головы повернулись в его сторону. Он сдержанно улыбнулся, но глаза оставались грустными.

— Утро вечера мудренее, — проронил он сдержанно. — А летние ночи коротки... Подождем. Окоем сказал сварливо:

— Ты говоришь так, словно утром решение будет обязательно.

— Не знаю, — ответил Гелон. — Просто я надеюсь. Просто надеюсь!