Изгой

Она знала, что он смотрит на нее, она замечала всех, кто на нее смотрел, и это вовсе не смущало ее, наоборот, делало счастливой. Дождь так громко тарабанил по крыше, что голос викария едва можно было разобрать, даже напрягая слух. Было довольно холодно, так что от мокрых пальто шел пар. После службы все семьи разъехались на воскресный обед.

Льюис иногда думал о Тамсин, и когда через несколько дней он увидел ее с Эдом, а также всех остальных, идущих мимо их ворот в сторону леса, он вышел и присоединился к ним. Он не сходил по ней с ума, он просто хотел увидеть ее и убедиться, что она действительно так красива. Это подтвердилось. Близнецы казались прежними, как и Кит, за исключением того, что она подросла и у нее появились зубы на месте дырок. По крайней мере, хотя бы она была рада его видеть, а остальные, когда он к ним обращался, или отворачивались, или смотрели на него так, будто видели в первый раз. Тем не менее все они опять были вместе, шли по лесу в сторону реки, и Льюис все думал, куда именно они идут, и надеялся, что вскоре они сменят направление. Ему нравилось быть со всеми, смотреть на Тамсин было здорово, но лес действовал на него угнетающе, и ему хотелось отсюда поскорее выбраться.

Кит смотрела на Льюиса и пыталась вспомнить, каким он был перед тем, как стать таким.

— Можем пойти в Тарвиль, — сказал Эд.

— Слишком далеко, — сказал Фред.

— Слишком жарко, — сказал Роберт.

— Зато там хорошо купаться, — сказал Эд, улыбаясь Тамсин.

— Я не взяла купальный костюм. И никто не взял, — возразила Тамсин, догадываясь, что Эд сейчас фантазирует, как она выглядит в купальнике и без него, и улыбнулась ему.

— Тогда давайте вернемся, возьмем все необходимое и поплаваем, — предложил Эд.

Тамсин взглянула на Льюиса, который до сих пор не проронил ни слова. Он по-прежнему смотрел вниз и выглядел так, как всегда, — замкнутым и отстраненным. Она решила, что ей его ужасно жалко. Очевидно, он не хотел идти к реке, и со стороны Эда было бестактно продолжать настаивать на этом. В конце концов, все они не могли не помнить, что произошло с его матерью. В последний раз она (да и все остальные, как она полагала, тоже) видела его на Пасху; тогда было очень тепло, и Эд праздновал свой день рождения во дворе. Он пригласил Льюиса, потому что было бы невежливо не сделать это. Всем было очень весело, только Льюис все время молчал. Он вообще не произнес ни слова, хотя для такого поведения не было ни малейших причин. Было не удивительно, что он не ладит с людьми, но ей казалось, что зачастую он даже и не стремится к этому. «Интересно, — подумала она, — как он смотрится у себя в Харроу[10]»; мальчики оттуда, которых она знала, все были из старших классов. Он почувствовал, что она смотрит на него, и поднял глаза — и она тоже почувствовала его взгляд и отвернулась. Она думала: «Господи, ему же всего четырнадцать, я должна держать себя в руках, он ведь не тот, кого можно брать в расчет, это всего лишь ребенок! Эд что-то там сказал про купание, но почему он продолжает говорить об этом?»

— Я не хочу купаться, — сказала Тамсин. — А ты, Льюис, ты ведь тоже не хочешь?

— Нет, не хочу.

— Ну, Льюис и не должен хотеть, — брякнул Эд.

— Вот и я не буду, — заявила Тамсин. — И если уж мы должны идти к реке, то я бы пошла в Уолтхэм, где мы могли бы выпить чая или поесть мороженого.

Все не сразу заметили, что Льюис остановился, и обратили на это внимание только потому, что Кит спросила:

— Что случилось?

Тогда уже все остановились и обернулись. Льюис стоял и смотрел на Эда.

Кит наблюдала за ними обоими. Она смотрела на Льюиса сбоку. Он почти не разговаривал, но до сих пор казался вполне нормальным. Теперь все морали, а Льюис продолжал пристально смотреть на Эда, которому все это в конце концов надоело.

— Ну, что?

— Почему это я не должен?

— Что ты имеешь в виду?

— Почему это я не должен хотеть идти на реку?

Наступила тишина. Все молчали. Льюис смотрел на него так, что в его взгляде и во всем облике чувствовалась реальная угроза, причем это было не обещание опасности, а сама опасность, сиюминутная. Кит испугалась, но Эд, похоже, не придал этому значения и получал удовольствие от такого противостояния.

— Почему это я не должен хотеть идти на реку?

— Да брось, Льюис, все ведь знают, почему.

— Нет, ты скажи.

Тамсин тронула Эда за руку:

— Эд…

— Из-за твоей матери, — сказал он, а потом насмешливо, нараспев добавил: — Потому что твоя мать умерла там.

Льюис резко направился к Эду, Тамсин быстро отступила назад, а Эд остался стоять на месте, он не сделал ни шагу вперед. Они выжидающие смотрели друг на друга.

— Ну и что? Ну и что из этого?

— Да ничего. Просто ты выглядишь смешно.

— А ты не смейся.

— Я и не смеюсь, — со смехом сказал Эд, — я просто говорю, что ты выглядишь смешно.

— А ну-ка, убери эту ухмылочку со своей физиономии!

— Какую еще ухмылочку? — Эд снова рассмеялся и оглянулся на остальных. — Должен сказать, что ведешь ты себя очень странно.

— Убери с лица эту хренову ухмылочку!