Изгой

Ревность – это что-то новенькое. Мгновенный, кровавый территориальный порыв, возникающий внутри меня при мысли об Эр Джее и Миле, застает меня врасплох. Я знаю, что это значит, и не могу отрицать. Ну, то есть я знала уже давно, но теперь мне уже не убедить себя в обратном.

Я всерьез на него запала.

Абсолютно без причины Эр Джей ворвался в мою жизнь и перевернул с ног на голову все, что я о себе знала. Мой любимый цвет – черный. Я люблю куриную пиккату. И я никогда не ревную. До этого момента, судя по всему. Это одновременно необычно и немного раздражает. Теперь у него есть надо мной власть. Теперь он может крутить моим сердцем и завязывать его в узел, пока я стою беспомощная и очарованная им.

К счастью, он этого пока не понял. Так что нужно просто не спалиться.

– Так что с ней за история? – спрашивает он, пока мы пробираемся через зал к льготным местам. Яростно ненавижу все это место, но мягкие крендели у них чудесные. – Вы дружили?

Сложный вопрос. Я задумываюсь, пытаясь понять, как уместить концепт военных действий между девочками-подростками в удобоваримое предложение.

– Если вкратце, то после того, что случилось с Кейси, мы быстро поняли, кто был нашими настоящими друзьями.

– Что случилось? – настаивает он.

– Мила решила, что будет прикольнее, если она пустит слух, будто Кейси все выдумала. Наглоталась таблеток и утопила нашу машину в озере. Что жалкая десятиклашка хотела внимания и сочинила всю эту запутанную трагедию, чтобы ее пожалели. Бред полный. Но он прижился, и они ее замучили. Звали сумасшедшей, психованной, душевнобольной. Дразнили ее по этому поводу. Кто-то запихнул в ее шкафчик смирительную рубашку – я ставлю на Конни, правую руку Милы.

Он тихо присвистывает.

– Девчонки безжалостные.

Он даже не представляет насколько.

Парни не понимают, какое соперничество неизбежно разворачивается между девчонками в старшей школе. Да, конечно, дружи с теми, кто тебе нравится. Но лучшей подруге ты перерезаешь горло в первую очередь, когда начинается революция. Видимо, я сама виновата, что не добралась до Милы первой.

– Они не сдавались, пока Кейси не сломалась и не перестала ходить в школу вообще.

– Вы на этом и расстались? Не пытались помириться?

Ха. Только через мой сгнивший, разложившийся труп.

– Я родилась с недостатком прощения в крови, – сообщаю я ему. – Мила показала свою истинную суть, так что она может идти прямиком на хрен и не возвращаться.

– Черт, женщина. Как же я рад, что поймал тебя в удачное время, когда пришел за вторым шансом.

– Ты меня просто выбесил. А она напала на мою младшую сестру. Если вы связываетесь с моей семьей – это не прощается.

Эр Джей смотрит на меня горящими глазами.

– Как же ты меня заводишь.

Мои губы трогает улыбка. Вот знает же он, что сказать в самый нужный момент.

Мы покупаем закуски, и Эр Джей пишет Лукасу, где мы собираемся сесть. Я мужественно игнорирую абсолютно все чертовы шепотки и косые взгляды в моем направлении, всяческие разговоры в тесных группках, мимо которых мы проходим. Как будто и не уходила никогда. Чтоб они все подавились.

Я убеждаю себя, будто худшее уже позади. Я пережила встречу с Милой и теперь могу спокойно притворяться, что понимаю футбол. Пока мы не направляемся к тоннелю в сторону трибун, где кто-то останавливает меня, потрогав за плечо.

– Вы только посмотрите на них. – Дюк, одетый в футбольную форму Сендовера, задирает подбородок с язвительным негодованием, глядя затуманенными глазами на наши с Эр Джеем сплетенные руки. – Не стыдно, на публике-то?

– Ты теперь меня еще и преследуешь? – спрашиваю я бывшего.

Он фыркает.

– Я капитан чертовой команды. – Он переводит тяжелый взгляд с меня на Эр Джея и обратно. – Не боитесь, что слухи пойдут?

Я, наверное, в прошлой жизни тестировала косметику на кроликах. Потому что меня явно за что-то наказывают.

– Ты вообще когда-нибудь видел, чтобы я чего-то боялась? – отбриваю я и проталкиваюсь мимо. – А теперь прости, нам…

Дюк преграждает мне путь.

– Нам надо поговорить. Наедине.

– Нет.

Он поджимает губы.

– Пять минут твоего времени, Слоан. Больше мне не нужно. Это важно.

– Чел, спокойно она уже тебе ответила, так что теперь я скажу грубо. – Эр Джей кладет руку мне на талию и прижимает меня к себе. – Включи мозги уже и отвали.

Дюк ощетинивается.

– Ага, с тобой мы скоро пообщаемся отдельно, не волнуйся.

– А похоже, что я волнуюсь?

Они реально готовы вцепиться друг другу в глотки. Признаю, часть моего животного естества немного оживляется при виде того, как Эр Джей меня оберегает. Он готов защищать мою честь. Это горячо, даже если немного унизительно. Но эй, разве мы виноваты, что общество запрограммировало нас быть ковбоями и шахтерами?

Дюк снова поворачивается ко мне.

– Он тебе не помогает, детка. Как ты думаешь, что случится, если кто-то расскажет твоему папочке, чем ты занимаешься?

– Кто-то, да? – саркастично уточняю я.

Он усмехается, довольный собой.

– Никогда не знаешь, кто решит настучать, так ведь?

– Да ну? – Пошло оно все. Пусть я рою сама себе могилу, но я отказываюсь вечно жить под каблуком Дюковых угроз. – Сделай тогда еще и фото.