Изгой

На входе в вокзал чуть напрягся. Там стоял полицейский в экзо-броне и крутил головой в зеркальном шлеме, придирчиво всматриваясь в лица отъезжающих-приезжающих. Городовой, с бляхой 12545, сказал, что ориентировки пришли ещё утром, так что у меня могли возникнуть проблемы.

Но похоже, Меньшиков сдержал обещание. Полицейский встретился со мной взглядом, замер на миг и демонстративно отвернулся.

Я прошмыгнул мимо него в зал ожидания, огляделся. Нашёл кассы. Дмитрия. И понял, что проблемы у нас всё-таки будут.

Приятель растерянно смотрел на табличку перед закрытым окном.

«Билетов нет».

Глава 19

— Чего стоим, кого ждём? — спросил я, подойдя ближе.

— Так ведь написано же, — Менделеев, с озадаченным видом, кивнул на табличку.

— На заборе тоже написано, — хмыкнул я и, отодвинув Дмитрия в сторону, деликатно постучал в окно. — Сейчас всё решим.

Стучать пришлось ещё дважды, прежде чем задвижка отъехала вверх, и в полукруглом окошке появилась женская голова в форменной бордовой беретке. Голова бегло нас осмотрела, приценилась и, не найдя очевидных признаков высокого статуса, рыкнула:

— Чего надобно⁈

— Нам два билетика, милая. В первый класс, до города Санкт-Петербурга.

Милой билетершу нельзя было даже с натяжкой назвать. Узкое лицо, близко посаженные бесцветные глазки, длинный нос больше наводили на ассоциации с крысой. Но доброе слово и кошке приятно, а от меня не убудет.

«Крыса» на грубую лесть ни разу не повелась.

— Читать не умеете? Нет билетов! — рявкнула она и с треском захлопнула задвижку.

— Зачем до Санкт-Петербурга? Нам же до Моск… — влез было Менделеев с коррективами, но, когда я ткнул его локтем в бок, догадался: — А, понял. Это ты так следы путаешь…

За что получил ещё раз и заткнулся. А я снова постучал в окно. Уже кулаком и настойчивее.

Нам нужен был именно этот поезд. Он прибывал в первопрестольную за два часа до отправления дирижабля. Как раз хватало времени добраться в аэропорт. Впритык, конечно, но следующий рейс отправлялся через сутки, а это уже целый ворох возможных проблем. Закончится фора, данная Меньшиковым, минус день блокировки таксиста, да и наши враги не будут сиднем сидеть. Наверняка что-нибудь раскопают.

Нет, можно взять всё то же такси, но трястись триста вёрст на раритетном паромобиле… Нуегонах. Дожму-ка я сначала вариант с паровозом.

— Русским языком сказано же: нет билетов! Не прекратите безобразничать, я полицию вызову, — пригрозила крысоподобная билетёрша и снова хотела шарахнуть задвижкой, но я её придержал.

— Так нам не билеты нужны, а ехать, — проговорил я и широко улыбнулся, применяя «Внушение», — Не поверю, чтобы вы не могли нам помочь. Ведь, можете, я же вижу.

— Могу, — нехотя призналась она, не устояв перед моим очарованием и Даром «Псионика».

— Ну. И как именно? — задал я наводящий вопрос, чтобы билетёрша не тормозила.

— Есть ещё бронь, но она исключительно по письменному распоряжению из канцелярии губернатора. Для особых случаев.

Взятки таким работникам предлагать нельзя, ломать чувство долга сложно и муторно, так что я предпринял обходной манёвр.

— А у нас оно как раз имеется, — сказал я, протягивая мятый листок «Смоленского вестника». — Вот, посмотрите.

— Что же вы мне голову морочите⁈ Сразу бы и сказали!

Она выхватила газету, бегло пробежала титульный лист и, шарахнув на уголок штемпель «Входящие», приколола её в папку для документов.

— Всё в порядке? — осторожно уточнил я, показывая кулак Дмитрию, чтобы тот не таращился.

— В порядке, — буркнула билетёрша и сунула мне два кусочка картона с гербовой печатью. — Вот вам два посадочных талона.

— Благодарю покорно, — сказал я в захлопнувшееся окно.

— Ты как это сделал? — спросил Дмитрий с округлёнными от удивления глазами.

— Секрет фирмы, — подмигнул ему я. — Пошли, отправление скоро.

На талонах значилось первое купе в первом вагоне, и мы отправились на перрон.

* * *

Поезд выглядел пёстрой игрушкой в масштабе один к одному.

Большой чёрный паровоз с прицепным угольным тендером дымил толстой трубой и набирал пар, готовясь к отправке. За ним принимал пассажиров состав из разноцветных вагонов. Синий, два жёлтых и три тёмно-зелёных, это если смотреть с головы.

У нашего вагона, сверкающего недавно вымытыми боками, важно прохаживался проводник. В сером мундире с бордовыми обшлагами, в начищенных до зеркального блеска туфлях и в форменной фуражке с высоким околышем, он выглядел дворецким из хорошего дома. Хотя, мне ли судить, я только Фитцджеральда и знаю. Но именно Фитцджеральда он и напоминал. Только не такого чванливого и помордатее.

Увидев нас, дворецкий от железной дороги шагнул навстречу и вытянул руку раскрытой ладонью вперёд. Типа в останавливающем жесте. Вот в неё-то я и вложил посадочные талоны, с милой улыбкой добавив:

— Клёвый мундир. Бордовый вам ужасно идёт.

Проводник растерялся.