Изгои (Часть 2)

Кататься на спине рабочего.

Трещит костями слово «боже»

В зубах ухватистого знахаря.

Жиреют пастырские рожи

Меж небом и молитвой пахаря.

Нелепица российской драмы –

Бубня под потолками низкими.

Вчера ещё пустые храмы

Забиты трутнями марксистскими.

В исповедальнях атеисты

Ревут: как трудно жить без бога им.

Меняют маски коммунисты,

А мы их, сволочей, не трогаем...

Жульё опять шельмует быдло,

Другие догмы проповедуя...

Как мне Отечество обрыдло!

...Но разве из него уеду я?

***

Я хочу незаметно истлеть.

Без надрыва. Без крика. Без стона.

Ни к чему мне унылая медь

И тоска колокольного звона.

Мне претит раболепная смесь

Иудейских и скифских поверий,

Христианства нарядная спесь

И доходная гиль суеверий.

Я всегда и со всеми один:

В ожидании единоверца,

В предвкушении светлых смотрин

И в предчувствии близкого сердца.

1991 г.

В ПРАВОСЛАВНОМ ХРАМЕ

«Why of the sheep do you not learn peace?

Because I don't want you to shear my fleece».

W. Blake

Еврейский дух кривляется под сводом

И помыкает стадным большинством;

Слезливой пастве кажется исходом

Топтанье с деревянным божеством

В заплёванном удушливом загоне,

Где, прикоснувшись к тлеющим свечам,

Ползут рабы обслюнивать ладони

Раскормленным алтарным стукачам.

1992 г.

V

«Herz, mein Herz, sei nicht beklommen,

Und ertrage dein Geschick,

Neuer Fr"uhling gibt zur"uck,

Was der Winter dir genommen.

Und wie viel ist dir geblieben,

Und wie sch"on ist noch die Welt,

Und, mein Herz, was dir gef"allt,

Alles, alles darfst du lieben!»

H. Heine

Любовью я ещё не балован.

Я только жду,

Когда и кто гуляке шалому

Найдёт узду,

Облагородит чувства грубые

В тени венца.

...Но заглянув в собачьи зубы ей,

Сбегу с крыльца.

Исчезнет липкая бессонница,

Как майский лёд.

Мечта реальности поклонится.

Поэт умрёт.

1987 г.

***

«Ich will die Freiheit nicht verkaufen,

Und wie ich die Pal"aste mied,

La ich getrost die Liebe laufen,

Mein ganzer Reichtum sei mein Lied».

G. Herwegh

Мою болезненную страсть.

Вы хладнокровно растоптали.

Не захотели Вы попасть

Со мной на пыльные скрижали.

Я посвятил бы Вам сонет,

А, может быть, – букет сонетов.

Но Вы сказали глухо: «Нет»

И... испарились невоспетой.

Из сердца вырвать образ Ваш

Большого стоило труда мне.

Прилив ушел. Исчез мираж.

В сердца не обратятся камни!

Душой не станет чёрный дым...

Блаженствуйте в трущобах фальши!

Я низко кланяюсь святым…

И ухожу от них... подальше.

1988 г.

***

К чему жалеть об имени моём

И ворошить давно остывший пепел?

Прощай, любовь. Мы вместе разобьём

Друг к другу приковавшие нас цепи.

***

Когда я уйду, дорогая,

Из мира пустой суеты,

Случайности опровергая,

Меня не оплакивай ты.

Не стою я слёз и печали,

Глупец, перешедший твой путь.

Оставь то, что было вначале,

А все остальное забудь.

И пусть никогда не тревожат

Виденья заросших могил

Твой сон безмятежный… О, боже!

Зачем же я жил и любил?

1989 г.

Твои обивая пороги,

Ну, что я тебе принесу:

Мятежного духа тревоги

И сопли в дырявом носу,

Мошенника постную рожу

И вора прилипчивый взгляд?

Лишь беды твои я умножу,

Вломившись в израненный сад.

И, как подобает невеже,

Тебя обопью и объем.

Являться, мне, может быть, реже,

А может, исчезнуть совсем?

***

Смiються, плачуть солов'i

I б'ють пiснями в груди:

«Цiлуй, цiлуй, цiлуй ii

Знов молодiсть не буде!"

О. Олесь

Забывшись, мы помолодели

На склоне лет.

Но не для нас в конце тоннеля

Мерцает свет.

Нам поздно прятаться с испугу

В кольцо венка.

Мы только кажемся друг другу

Издалека.

Мы исковерканы счастливым

Единством чувств

И упоительным надрывом

В грязи искусств.

Преображаясь под завесой

Тлетворных слов

Блудница тешится с повесой

В меду грехов.

Но, продолжая друг для друга

Точить ножи,

Мы вырываемся из круга

Взаимной лжи.

Давно уже гостеприимный

Камин угас,

Лишь мощи прищемил интимный

Иконостас.

И мы возненавидим оба

Свою тюрьму,

Когда падём на крышку гроба

По-одному.

Очаг заброшенный остынет...

Но посмотри:

Цветут две выжженных пустыни

В огне зари.

***

«Also because the figure end the face

Hint that't is time to give the younger place».

Byron

Ты как лёгкое облако таешь

На закате весеннего дня.

Почему ты меня избегаешь

И за что ненавидишь меня?

Почему так презрительно строго

О пороках моих говоришь?

Ведь любовь – не дыхание бога,

А чертей бесноватый барыш.

Выходи за кого-нибудь замуж,

В благородство с супругом играй,

Строй семейную крепость... и там уж

Обретёшь литургический рай.

СТАРОЕ ФОТО

Пылить в толпе на богомолье?

Вы недостаточно хитры.

…Полуподпольное застолье:

Обои, жалюзи, ковры.

Бюрократическая залежь.

Цветы и рюмки на столе.

...Ты для кого-то зубы скалишь,

Заранее навеселе.

И как лиса принарядилась.

Не от меня ли прячешь хвост?

Божественная, сделай милость:

Не поднимай заздравный тост,

Не трогай холодцы, салаты,

Не прикасайся к огурцам.

Здесь блюдо лучшее – сама ты.

Я вижу: по твоим глазам.

***

За окном блеклоцветные мальвы

Одичало топорщатся вкось.

В этом склепе забыли печаль вы.

А кому её выпить пришлось?

***

Ты посмеялась надо мной...

И, слава богу.

Не быть нам мужем и женой.

Пора в дорогу.

Тебе покой необходим

В тенётах быта,

Земные хлопоты с другим

Вокруг корыта.

И целомудренный разврат

В законном браке.

А я?... А я не друг, не брат,

Без злой собаки,

Без службы, денег и друзей,

Без права слова...

Как в исторический музей

Явился снова,