Изгой. Через тернии к звёздам (СИ)

Однако результата, на который рассчитывал, получить не удалось. Стоя на коленях, Кай не корчился от боли, не задыхался от нехватки воздуха и не молил о пощаде. Ещё бы, ведь пресс находился в хорошей форме. Больно – да, но достаточно терпимо, чтобы пытаться прочистить глаза, пока противник ликовал, радуясь ложной победе.

Увидев, что Кай приходит в себя, Андрей, недолго думая, осмотрелся вокруг. В поле зрения попала толстая палка. Он поднял хворостину, но удара нанести не успел, потому что Архипов, борясь с почти прошедшей резью в глазах, выбросил ногу и ударил Корчагина в живот. Смягчать удар не стал – детские игры закончились.

Уронив палку, тот согнулся пополам, что дало Каю время подняться. Он замахнулся и нанёс удар. Андрей упал.

– Никогда не сердись и никогда не угрожай, – проговорил Архипов, глядя на то, как противник встаёт.

Подождав, пока он выпрямится, Кай снова нанёс удар в область прессовых мышц.

– И заставь человека рассуждать здраво, – продолжал он, глядя на лежавшего на земле Корчагина, который, по-видимому, на этот раз не собирался вставать, принимая проигрыш.

Но целью было не выяснить, кто сильнее. Целью стало правосудие. Он вынес приговор и теперь собирался привести его в исполнение, превратившись в прежнего себя. Разница заключалась лишь в том, что теперь судья и палач объединились в одном лице.

– Главное искусство состоит в том, чтобы не замечать ни оскорблений, ни угроз, – говорил он, не сводя глаз с «подсудимого», – и подставлять левую щёку, когда тебя ударят по правой.

Замолчав, Кай ещё раз ударил Корчагина коленом и склонился к нему:

– Но беда в том, что своим недалёким умом ты не оставил мне выбора ни для первого, ни для второго, ни для третьего. Ты совершил низкий поступок, как для твоего общества, так и для моего мира. Тебе нигде нет прощения, ублюдок! – С этими словами он достал пластиковые наручники и, заломив руки Андрея назад, затянул стяжки на запястьях. – Ты даже не испытываешь раскаяния, что опускает тебя ещё ниже. Хотя куда ниже, ума не приложу. Но мы это исправим. Каждый должен нести наказание за то, что совершил.

– Ты решил заделаться в праведные мстители? Напрасно! За мной знаешь, какие люди стоят? «Ястребы» тебе спокойной жизни не дадут.

Но Кай не обращал внимания на пустые угрозы. Он вытащил нож и одним ловким движением разрезал дорогую футболку.

– Мне плевать на пернатых, веришь?

– Больной сукин сын! – прорычал Андрей, пытаясь освободиться, но всё было напрасно. – Что ты задумал?

– И каждому воздастся по делам его, – проговорил Кай, сделав первый глубокий порез на идеально гладкой груди в области сердца.

Раздался громкий крик, который разнёсся эхом по утреннему лесу, нарушая мирное пение птиц.

– Ты должен запомнить, что есть поступки, которые настоящий мужик никогда не совершит, как бы ему этого ни хотелось.

Он сделал ещё пару порезов, стараясь не нарушать симметрию линий.

– Больной сукин сын! – выкрикнул Андрей, часто дыша.

– Продать Шереметьеву «Ястребам», а потом посягнуть на её честь было твоей ошибкой, – продолжал Кай, нанося глубокий порез за порезом. – А потому я хочу, чтобы ты помнил об этом всю свою никчёмную жизнь.

За этими словами последовало ещё несколько движений ножом. Задыхаясь от боли, Андрей истекал кровью.

– Носи это клеймо и помни, что сделал. – Склонившись ниже к лицу, Кай прошептал: – Подойдёшь снова или посмотришь в её сторону как-нибудь не так, в следующий раз я вырву твоё сердце и вырежу её инициалы на нём. Ты меня понял?

Он разрезал стяжки и освободил «подсудимого», позволив коснуться раненой плоти, – палач, но не мучитель. Корчагин шипел от боли, но даже в таком состоянии не собирался сдаваться. Он предпринял попытку ударить Кая, всё ещё сидевшего рядом, но тот ловко увернулся. Андрей успел ухватить рукав футболки, оголив плечо.

– Ты… Ты один из братьев! – прохрипел потрясённо он.

Чёрт бы подрал этого мажора! Кай закрыл тату и встал на ноги:

– Поделишься своим открытием с кем-нибудь ещё, и я лично сделаю тебе точно такую же этим самым ножом. – Он повертел кровавое лезвие в руке, давая Андрею шанс переварить услышанное. – Ты понял?

Тот быстро закивал. Развернувшись, Архипов пошёл прочь. Ни один мускул не дрожал на непроницаемом лице. Да, так будет с каждым, кто посмеет дотронуться до неё, кто заставит её плакать или того хуже – страдать. Уже садясь в машину, Кай обернулся и сказал:

– Телефон в твоей куртке на берегу. Двадцать пятый километр к югу от города.

Глава 24. Физика и химия

Глава 24. Физика и химия

После кровавых разборок Кай заехал домой, чтобы привести себя в порядок и сменить грязную одежду. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри всё горело огнём. Он закрыл глаза, чувствуя, как холодные струи воды стекают по волосам на крепкий торс и мускулистые руки.