Изгой Гора

Я подумал, стоит ли мне продолжать путь. Солнце скоро зайдет, а ночной путь чреват многими опасностями, особенно для пешего.

Ночью выходят на охоту слины — шестиногие животные с длинным туловищем, что-то вроде помеси змеи с тигром. Я еще не сталкивался с ними, но следы видел.

В ночном небе, при свете трех лун Гора бесшумно скользят крылатые хищники — улы

— это гигантские птеродактили, залетающие сюда из дальних болот в дельте Воска.

Но самое страшное начиналось тогда, когда в ночи раздавался лай слепых, похожий на летучих мышей, родентов. Каждый их них был размером с небольшую собаку. Они охотились стаями и им нужно было всего несколько секунд, чтобы обглодать до костей свою жертву, будь то зверь или человек. А главное — многие роденты были бешеными.

Опасность заключалась в том, что я был вынужден идти по дороге в темноте. А с наступлением сумерек на нагретые солнцем каменные плиты выползают погреться змееобразные твари. Одним из них был многоголовый горийский питон хит. Но он был менее страшен, чем смертельно ядовитая ярко-оранжевая змейка ост, длина которой не более фута. Ее укус приводил к мучительной смерти через несколько секунд.

И поэтому, несмотря на желание побыстрее попасть в Ко-Ро-Ба, я решил сойти с дороги и, завернувшись в плащ, провести ночь в каменной пещере или в густых кустах, где я могу поспать в относительной безопасности. Теперь, когда я решил прервать путешествие, я вдруг почувствовал, что дико хочу пить и есть. Кроме одежды и оружия для меня ничего не было приготовлено.

Я сошел с дороги и пошел по камням, осторожно выбирая путь. И вдруг я увидел человека гигантского роста, согнувшегося под тяжестью огромной вязанки дров, которую он удерживал на себе с помощью двух веревок. Я сразу понял, что это член касты Лесников. Эта каста, вместе с кастой угольщиков, поставляла топливо в города Гора.

Груз, который нес человек, был огромен. С ним не справился бы ни один член другой касты, даже воин. Вязанка была высотою в рост человека, а ширина достигала четырех футов. Я знал, что нужно умело распределить груз на спине, правильно натянуть веревки, но при всем искусстве все равно была необходима огромная сила. Члены этой касты формировали свое тело в течение многих поколений. слабосильные люди уходили или умирали. Совет каст лишь в исключительных случаях разрешал переход в высшие касты, а в низшую переходить никто не хотел. Самой низкой и самой многочисленной на Горе была каста крестьян.

Человек подошел ближе. Лицо его закрывала спутанная светлая копна волос, в которой застряли сучки и трава, лицо было чисто выбрито, очевидно острым топором, который был закреплен на самом верху вязанки. Одет он был в короткую рваную рубаху без рукавов с обшитыми кожей спиной и плечами. Ноги его были босы и черны от земли до самых колен.

Я вышел на дорогу перед ним.

— Тал, — сказал я, подняв руку ладонью вверх. Это обычное горийское приветствие.

Грязный громадный человек, с деформированным тяжелой работой телом, стоял передо мной. Голые ноги твердо упирались в землю. Он поднял голову. Широкие глаза, бледные, как вода, смотрели на меня сквозь гриву спутанных волос.

Несмотря на его замедленную реакцию, я понял, что он удивлен моему появлению. Вероятно он не ожидал встретить здесь кого-либо. Это озадачило меня.

— Тал, — сказал он густым голосом, мало похожим на человеческий.

Я почувствовал, что он думает о том, сможет ли быстро достать свой топор.

— Я не хочу причинять тебе зла, — сказал я.

— Что ты хочешь? — спросил он, видимо заметив, что на моем снаряжении нет обозначений и эмблем. Значит, я преступник, стоящий вне закона.

— Я не преступник.

Он мне не поверил.

— Я голоден, — сказал я, — и ничего не ел уже много времени.

— Я тоже голоден и давно ничего не ел.

— Близко твоя хижина?

Вопрос был лишним. Близился вечер и, значит, лесник был рядом с домом. Солнце регулировало распорядок жизни на Горе. Лесник наверняка возвращался домой с работы.

— Нет, — ответил он.

— Я не причиню вреда твоему Домашнему Камню, но у меня нет денег, чтобы заплатить тебе. Я очень голоден.

— Воин берет сам все, что пожелает, — сказал человек.

— Я ничего не хочу забирать у тебя.

Он взглянул на меня и мне показалось, что легкая улыбка тронула его задубевшее лицо.

— У меня нет дочери, нет серебра, нет хороших вещей.

— Тогда я желаю тебе процветания, — засмеялся я, пропустив его вперед, а сам направляясь следом.

Я прошел всего несколько шагов, когда его голос остановил меня. Слова было трудно разобрать, так как члены этой касты жили поодиночке и редко разговаривали.

— В моей хижине есть только лук, чеснок, горох и репа, — сказал он. Вязанка высилась на его спине, как уродливый горб.

— Сами Царствующие Жрецы не могли бы пожелать лучшего, — рассмеялся я.

— Тогда, воин, — сказал лесник, — идем и разделим мой ужин.

— Я очень благодарен, — сказал я и не солгал.