Изгои Интермундуса (СИ)

Лео цокнул. Видимо, мои неловкие движения мешали ему наслаждаться процессом. Одним движением он дернул застежку – и плащ черной лужей расплылся на полу.

Казалось, комната сжалась до размеров метрона [m????? ( др.-греч.) ?????? «мера, измеритель» (метр)], и в ней стало так невыносимо душно, что перехватывало дыхание.

– Я.., – до смерти хотелось нарушить обещание.

Лео оторвался от своего занятия – пытался стянуть с меня сорочку, не порвав – наверное, все-таки заметил мое недовольство загубленным платьем.

– Да? – он остановился и внимательно посмотрел на меня. Все вокруг замерло.

– Я...

От стука в дверь сердце рухнуло в пятки.

– Дочка, ты не спишь? – к папиному голосу добавился нерешительный полустук.

– Н-нет, – сорвалось с губ неосознанно, – с-сейчас только оденусь.

Подскочила к сундуку, слева от кровати, и трясущимися руками открыла. Лео, поняв все без слов, надел перчатки и тихо, дикой кошкой, вылез в окно...

Натянув первое попавшееся – им оказалось простое серое льняное платье – затолкала остатки платья и плащ Леофайна под кровать. Открыв дверь, я впустила короля. Порыв ветра заставил капельки огня в канделябрах задрожать, а их свет, будто бы от испуга, закрался в короткие волосы, такого же рыжего оттенка, как у меня.

Папа присел на край кровати и только потом поднял на меня взгляд. Он чувствовал себя неловко по понятным причинам – на днях мы сильно поругались, когда я заявила, что выпью настойку вдовы, если Лео мне не приснится. Но я просто перенервничала – все суетились, готовились к предстоящему Донуму, при этом совершенно игнорируя мои просьбы подождать. Приближающийся день сводил меня с ума. Единственное, что меня хоть немного успокоило – мама подарила мне расшитое золотом платье из Бомбукса [bombyx (лат.) – шелкопряд], города лучших прядильщиков и ткачей. Как же это меня обрадовало – оно было идеальным, намного лучше, чем я себе представляла. Хотя теперь, оно нещадно загублено.

– Я не злюсь, – ответила искренне, с легким оттенком стыда – запрет отца на свидания с Лео все-таки был нарушен.

Лео...

– Ух, – папа выдохнул, но его лицо лишь немного просветлело, сохраняя общую озабоченность.

– Если честно, твои чувства мне знакомы…

– Неужели? – мой голос зазвучал недоверчиво и строго.