Изгои Интермундуса (СИ)

Она дернула подбородком в сторону серого пятна у опушки леса. Я силился разглядеть, но лишь смутные очертания говорили, что это какое-то строение.

– Поменяем повязку... Дальше пойдем...

Я промолчал. Она была измотана. Жара, что начинала припекать, не помогала... Спешить не хотелось – сам жутко устал. Это война... Да и все годы, проведенные в этом мире... Все это – высасывало из меня соки, медленно лишая желания жить дальше. 224 года.… У нас максимум до 150 живут.

Дея прислонила меня к стене, рядом с винтовкой, и стала расстилать плащ-палатку на полу. В воздухе витал слабый запах кислого хлеба. Видимо, здесь раньше хранили сено или муку с пшеницей.

Закончив, девушка принялась возиться с повязкой. Бинты закончились, и ей пришлось разорвать свою рубашку. Я не сопротивлялся и ничего не говорил, пока она не поднялась с пола.

– Теперь пойдем дальше, – в сине-зеленых глазах появился какой-то безумный блеск.

Она понимала, что все тщетно, я видел, как в глубине этих глаз здравый смысл борется с нравственностью и с чем-то похожим на... любовь?

Да уж, конечно. Привидится же всякое на грани смерти.

Я сел, превозмогая боль, и попросил ее сесть рядом. Она выполнила просьбу, но то и дело оглядывалась на дверь.

– Дея...

Повернулась. В глазах стояли слезы, делая их больше похожими на два драгоценных камня.

– Не плачь...

–Не плачу я, – возмутилась она, отвернувшись, и быстрым движением смахнула слезинки. – С чего бы? Все ведь будет хорошо.

– Эй...

Взяв девушку за подбородок, повернул ее лицо к себе. Как же это было знакомо: красный нос, растрепанные темно-рыжие волосы и сияющие глаза – как в первую нашу встречу.

– Будет… – я поддался вперед и неуклюже прикоснулся к ее губам.

Они были соленые, потрескавшиеся от жары и жажды, но этот поцелуй встряхнул меня – на мгновение мне даже захотелось жить.

– Теон! – Дея попыталась подхватить меня, когда я, совсем обессиленный, упал на темно-зеленый брезент.

Я закрыл глаза, думая, что это конец. Но нет... Прилив сил, что подарил мне это безответный поцелуй, перезарядил меня не хуже, чем новая батарея – старый «Северок». [Северок – советская переносная радиостанция «Север»]

– Все хорошо, – теперь это были не слова успокоения, а то, как я себя действительно чувствовал.

Облегченно улыбнулся.

– Только вот… – продолжил я, разматывая окровавленные обмотки – те, что были ее рубашкой – ты теперь одета не по уставу, из этого обратно рубаху не сладить...