Изгой (Павел Веласкес-1)

— Это он виноват, я уверен. Это ты виноват, ублюдок! — изо рта старшего вылетела капелька слюны. — Мразь приблудная, если с Ми что-то случится, я тебя своими руками придушу, гадёныш.

Мальчик съёжился ещё больше, стараясь вжаться в дощатые панели.

— Оставь его, Эйтор, он не виноват, — холодно сказал советник. — Объясни, почему он говорит, что искали тебя?

— Чушь, — Эйтор негодующе махнул рукой. — Этот проклятый сын шлюхи выдумывает.

— Да? — Гомеш усмехнулся. — Ублюдок, как ты любишь его называть, спас твою сестру, если не он, убийцы бы с ней расправились. Рафо!

Эйтор испуганно вздрогнул, помощник советника появился как всегда — словно из ниоткуда.

— Выяснили, кто это?

— Уверенности нет, но скорее всего — со Свободных территорий, я уже запросил наших информаторов. Нападавшим помогал кто-то из прислуги, охранный периметр не нарушен, они вошли через заднюю дверь, знали код и настройки сканеров. На камерах стандартные подменные лица, голоса искажены, отпечатков нет, зато у нас есть образцы ДНК — тело выгорело изнутри, но частички кожи остались.

— Хорошо, занимайся, результаты мне нужны сегодня. И порасспроси Эйтора. Я разрешаю.

— Так и сделаю, — Рафаэль улыбнулся, его шрам собрался в уродливое бугристое пятно, а старший сын окончательно упал духом. — Служба контроля будет через минуту. Мы не можем им помешать.

— Закон един для всех, — Гомеш наклонился к мальчику. — Паулу, посмотри на меня. Всё хорошо. Ты вёл себя правильно.

Мальчик вздрогнул, отец настолько редко его хвалил, что можно было по пальцам пересчитать. На одной руке, и то остались бы лишние. И насчёт того, что всё хорошо, он был совершенно не уверен.

В холл не торопясь вошёл седой старик в очень дорогом костюме, с тускло-металлической тростью и кожаной папкой, сверкнул золотой оправой очков. Казалось, дождь снаружи специально обошёл его стороной, равно как и грязь на дорожке — идеально вычищенные ботинки ручной работы сияли. Тонкий крючковатый нос чуть подрагивал, на кровь старик взглянул равнодушно и мельком, а на обожжённое тело — очень внимательно.

— Привет, Матеуш, — он протянул руку советнику, тот крепко её пожал. — Я решил приехать сам.

— Ценю это, Эл.

— Ещё как ценишь, — старик усмехнулся. — Ну что, где наш герой?

Не дожидаясь ответа, легко, словно ему было лет двадцать, присел рядом с Паулу на корточки, порылся в кармане.

— Протяни руку, сынок. Левую, ладошкой вверх. Сожми кулак. Вот так, молодец. Сколько лет?

— Шесть, почти семь, — Гомеш усмехнулся. — А то ты не знаешь.

— Я думал, уже восемь, так поджечь негодяя — не каждое пробуждение силы способно, — Элайя встал, увлекая мальчика за собой. — Утрясём формальности. Его мать не появлялась?

— Нет, — советник недовольно поморщился.

— Она ведь русская? Точное имя и фамилию не помнишь?

— Я знал её как Айрин. Небольшой посёлок километрах в сорока от Модены, сомневаюсь, что у местных вообще есть ай-ди. Когда забирал ребёнка в приюте при местной церкви, её там уже не было.

— Родственники со стороны матери?

Гомеш покачал головой.

— Хорошо, будем считать, что с этого момента трёхлетний срок пошёл, если никто не объявится, значит сами отказались. Пробная модификация?

— В год и три — отрицательная, в пять — неясный прогноз. Доктор Шварц посоветовал пока ничего не делать, сказал, что лучше подождать до семи лет, а до этого только наблюдать. Отклонений не было, но мы всё равно надеялись, сам понимаешь, для нашей семьи это много значит.

— Врачи тоже ошибаются. Хотя семь-восемь лет — оптимальный возраст для пробуждения, но иногда и раньше случается, важен импульс, толчок. Вот как у вас. Хорошо, фиксирую данные для протокола. Паулу Гомеш, шесть полных лет, мужского пола, величина выброса с учётом коррекции — восемь на двенадцать, состояние стабильное, в сознании, адекватное восприятие. Блокирующий браслет с номером 82745 на левую руку надел я, доктор Элайя Кавендиш, старший инспектор отделения Службы контроля. Родственники со стороны матери отсутствуют. Отец — Матеуш Сантуш да Коста Гомеш, идентификация проведена. Родство подтверждено. Матеуш, решение за тобой. Процедуру ты знаешь, я бы рекомендовал пять лет наблюдений в приюте. Понимаю, что много, но восьмёрка в его возрасте…

Гомеш подошёл к сыну, встал за его спиной, положил руки на плечи.

— Я, Матеуш Сантуш да Коста Гомеш, пятый советник Верхнего города, отрекаюсь от Паулу Гомеша, отказываю ему в родовом имени и изгоняю из семьи, говорю это от себя, моего отца, моей матери и их родителей. Навсегда.

— Уверен? — главный инспектор даже очки снял, недоверчиво вглядываясь в лицо старого знакомого.

— Абсолютно, — ответил советник.

Его старший сын не скрывал торжествующую улыбку.

— Это твоё окончательное решение? — Элайя казался расстроенным. — Ты ведь знаешь, что изменить его будет нельзя?

Гомеш решительно кивнул.

— Личные вещи?

Советник чуть качнул головой, двое бойцов поставили рядом с выходом ребристый ящик.

— Ну что же, нам пора, — советник взял мальчика за руку, тот не сопротивлялся. — Попрощаться хочешь?