Изгой (Павел Веласкес-1)

Внизу, на улице, полицейский смотрел на затемнившееся окно, полуобнажённая фигура хозяйки мотеля исчезла, один из завсегдатаев, тоже пялившийся на шикарную спину, присвистнул, поднял ладони, мол, никаких проблем офицер, и засеменил дальше, в сторону борделя. День был жаркий, и пот потихоньку выступал даже под формой из специальной ткани. Фергюссон стёр белоснежным платком капельки со лба, покачал головой, и набрал сообщение на планшете. Дождался, когда придёт ответ, ещё раз подошёл к байку парня.

Маги не создавали проблем последние полторы сотни лет, по крайней мере здесь, в окрестностях Лацио, у полицейского было чёткое указание от тех, кто негласно управлял городом — парня не трогать, только проследить. Ничего личного, правда, один из предков Фергюссона погиб, когда обезумевшие маги громили Нижний город и пытались прорваться в Верхний, но это было очень давно. Слишком давно для ненависти.

В комнате, освещённой одной лампочкой, дающей тусклый синеватый свет, на кровати сидела девочка лет семи со светлыми волосами, очень похожая на Нину, только худая и бледная, с прожилками вен на лежащих поверх одеяла руках. Увидев Павла, она ойкнула и попыталась встать.

— А ну лежать, — парень пододвинул кресло к кровати, уселся, взял девушку за руку, кивнул Нине.

Та подкатила столик, на котором стояли три бутылки с апельсиновой водой и стакан.

— Ухудшений не было, — Нина ласково погладила девочку по голове. — Ест хорошо, куда только всё девается.

— Точно? — Павел с сомнением посмотрел на Триш, та закивала головой. — Ладно, красавица, сейчас будет немного больно.

— Я привыкла, — Триш усмехнулась по-взрослому серьёзно.

— Это плохо, привыкать надо к хорошему, — Павел глубоко вздохнул, стянул с левой руки браслет, надел на руку девочки, положил обе ладони ей на виски.

Рядом Нина с секундомером стояла, следя за временем.

— Сто, — наконец сказала она, парень оторвался от Триш, которая заметно порозовела, позёвывала и чуть ли не спала, нацепил браслет обратно, выпил воды. Нина вытерла пот с его лба.

— Пару минут, и продолжим, — Павел подмигнул девочке. — Чувствую, я в отличной форме, так что сегодня у нас увеличенная программа. И динамика хорошая, с прошлого раза прошло сколько, пять недель? Но изменений особых я не почувствовал, организм адаптируется всё быстрее.

Проделать то же самое в пятый раз ему Нина не дала.

— Нет, — заявила она. — Я не хочу тут тебя похоронить. Достаточно. Идём.

И кивнула на Триш. Девочка спала, казалось, она даже округлилась, очертания лица стали мягче, щеки обрели плотность и румянец.

— Не очень-то я и устал, — Павел привстал с кресла, пошатнулся. — Нет, нормально всё. Небольшая слабость, сейчас пройдёт.

Он кое-как добрёл до гостиной, уселся на диван, чуть не промахнувшись, поморгал, поморщился от головной боли, накатывавшей приступами. Нина села рядом, прижала парня к себе.

— Может, ещё раз попробовать вживить модификант?

— Когда ты пыталась последний раз, год назад? — парень зевнул. — Ей уже восемь, в этом возрасте имплантат приживается у единиц, ты это знаешь лучше меня. Но пробовать стоит, может, ещё через год.

— А если не получится?

— Не знаю, — Павел покачал головой, — организм отторгает имплантат, если ребёнок — будущий маг. В её возрасте это обычно уже известно, происходит выброс энергии, после которого есть несколько лет для адаптации, когда человек особенно уязвим, так что остаётся только ждать, что это произойдёт, если только не возникла новая мутация. Возможно, планета просто привыкает к нам, пытается понять, как себя с нами вести.

— Или пытается нас уничтожить, — Нина горестно усмехнулась. — Две с половиной сотни лет назад маги жили без всяких браслетов, и прекрасно себя чувствовали. Рождались в каждой семье.

— Только выживал один из пятидесяти, и это были не совсем люди, — парень зевнул широко, потянулся. — Не думаю, что ты захочешь такого для своей дочери. Поэтому будем пытаться дальше и дальше.

— Знаешь, конечно, я готова для Триш на всё, потому что я её мать, если надо будет убить кого-то, чтобы она жила, я это сделаю. Но каждый раз, когда ты здесь пытаешься уничтожить сам себя, у меня в груди кошки скребут. Не буду даже спрашивать, чего тебе это стоило. Ты ведь, как всегда, не расскажешь.

— Ты преувеличиваешь, — слабо улыбнулся Павел. — Ничего я себя не убиваю, это я сейчас хреново выгляжу, а дай мне часок, и буду в отличной форме. Может, даже в соседнее крыло загляну, пощупаю ваших девочек.

— Всё шутишь, — хозяйка мотеля похлопала его по руке, — Я же чувствую, как тебя стало меньше, словно часть души отдал. Ты ничем не обязан Элайе, мне кажется, отец взял тебя из приюта не потому, что хотел дать лучшую жизнь или новую семью, а для того, чтобы ты лечил его внучку. Этот старый козёл, хоть и нехорошо так о покойниках, только о выгоде и думал.

— Ты это уже говорила, — слабо улыбнулся Павел, широко зевнул.

— И скажу ещё раз.