Изгои. Роман о беглых олигархах

Их ботинки мягко ступали по элементам ковра, созданного художником Листопадом за прошедшую ветреную ночь. В идеально чистой матовой обувной поверхности угадывалось отражение хмурого английского дня. Вновь наступил вторник, и двое курильщиков встретились, как и всегда, для своей прогулки в знаменитом парке. Лондон испускал калейдоскоп благоуханий. Центральные улицы пахли очищенным дизелем и парфюмом «унисекс», боковые улочки – пудингом и выделанной кожей, этническими магазинами, торфяным виски и элем, неприбранными постелями. Вокзалы и рынки пахли людской озабоченностью, а деловой район Сити – интригой, банкнотами и раскаленными внутренностями компьютеров. В серых улицах окраин жил запах пабов, настоянный на сигаретном дыму вперемешку со сладковатым ароматом марихуаны и алкогольного перегара, из открытых окон домов доносился аромат жареных бобов, овсянки и рыбы с картошкой.

– Вам не кажется, что читать Есенина в такой ситуации – это немыслимая дикость, кощунство и надругательство над всем самым светлым, что осталось еще от русской поэзии? Это вообще квинтэссенция всего рассказа, который сам по себе сколь ужасен, столь же и комичен. Я представил себе какого-то Бэтмена из комиксов или Супермена. Не вяжется как-то Бэтмен с Есениным, чушь какая-то. Невозможно себе представить, что такое могло бы где-нибудь произойти на самом деле! – собеседник Любителя Сигар был потрепан событиями недели, прошедшей с момента их последней встречи, и оттого хмур и консервативен.

– Ничуть! Мне кажется это контрастом, подчеркивающим зрелищную чудовищность происходящего. Спокойные, теплые стихи, посвященные любви к собаке и женщине, и ад, разверзшийся под ногами тех, кто прислуживал ему в земной жизни. Это красиво.

– Нет, – собеседник упрямо дернул головой, – никто не поймет. Слишком уж это русское, наше, исконное, чтобы его поняли все эти англосаксы, лягушатники и пожиратели гамбургеров из Нового Света.

– Ну, во-первых, – Любитель Сигар усмехнулся, – до того, как перед ними встанет задача что-то такое понять, должно произойти еще очень многое, а во-вторых… Во-вторых, переводчик постарается, сделает литературно-пронзительную копию, и я вас уверяю, что все поймут. Раз уж понимают Достоевского, причем те же самые «гамбургеры», то…

– Да чушь собачья! Кто там понимает Достоевского?! Журналисты нашли по одному умалишенному филологу из Гарварда, Оксфорда и Сорбонны, которым и впрямь понравился Достоевский, и совместными усилиями родили миф о миллионах поклонников братьев Карамазовых и князька Мышкина.

Любитель Сигар очень внимательно посмотрел на своего собеседника и спросил:

– С вами произошло что-то очень серьезное? Это из-за того самого ревизора? Кстати, расскажите, мне любопытно.

– Еще не произошло, но может произойти, – собеседник прикурил от закончившейся сигареты новую. – Этот московский гость приехал за моей головой. Понимаете? Исключительно и только за моей, больше его ничего не интересует! Именно так он мне и заявил во время нашей встречи.

Брови Любителя Сигар поползли вверх и остановились почти у корней волос.

– Вы согласились с ним встретиться?

– Какое там… Официально вызвал Скотланд-Ярд, а такие вызовы не принято игнорировать. Ничего не объяснили заранее, а когда я увидел это, простите за фигуру речи, мурло из Генпрокуратуры, то было поздно поворачивать оглобли. Беседа велась в присутствии наблюдателя от полиции и моего адвоката-англичанина, но все равно это до боли напомнило допрос в камере где-нибудь под Воркутой.

– Доводилось бывать? – оживился Любитель Сигар.

– Бог миловал, – собеседник поежился. – Бывать не бывал, но это один из моих ночных кошмаров. Вот интересно, даже здесь в сновидениях, этой материи непознанного, и то есть преемственность и очередность. Один навязчивый кошмар сменил другой. В детстве мне часто снилось, что я выпал из окна и лечу к земле, с ужасом ожидая столкновения. А потом вот этот допрос начал сниться…

– Чем все закончилось?

– Как видите, ничем, – собеседник, курящий сигареты, делано рассмеялся, – ведь я перед вами. Адвокат не зря получает свои деньги. Когда ему не нравился вопрос, он заявлял протест. Всего этих протестов было, кажется, столько же, сколько вопросов московского визитера, так что тому приходилось постоянно менять формулировки, а это кого хочешь собьет с толку.

– Сбило?

Курильщик сигарет махнул рукой:

– Куда он денется. Всегда плохо быть в меньшинстве, вот он и проиграл. У него так и не получилось хоть что-то узнать. А в самом конце я унизил его и даже, кажется, перегнул палку.

– Что же вы сказали? Или… сделали?