Изгои. Роман о беглых олигархах

Я напустил на себя задумчивость и, разумеется, как бы невзначай, обронил, что знавал в Москве одного Феликса. Неужели тот самый? Как его фамилия? Фамилии, конечно, совпали. Кто бы мог подумать?! И он здесь?! В таком случае я был бы весьма признателен, если Вика расскажет о его новой жизни. Зачем? Хочу нанести дружеский визит. Вот увидишь, Вика, он мне обрадуется. Нет, представлять меня не надо. Не знает ли она чего-нибудь такого, что поможет мне оказаться полезным для Феликса?

Вот что она рассказала.

Строитель и актриса

Некоторые звали его Микаэл. Те же, но за глаза, – Хромой Микаэл. Он ходил с тростью: после перелома шейки бедра нога стала короче, и он заметно припадал на правую сторону. Некоторые утверждали, что он настоящий, коронованный вор в законе, и здесь не ошибались: Микаэл был банкиром всего ингушского преступного сообщества, на уголовном жаргоне это называется «держать общак». «Общак» со временем так раздулся, что превратился в банк, нефтяную и строительную компании, многочисленную недвижимость, расположенную в обеих российских столицах. Микаэл, что называется, «обыстеблишментился»: в Швейцарии его прооперировали, вытянули короткую правую ногу, он почти перестал хромать – от палки, во всяком случае, отказался. Избрался в Думу от какого-то там затерянного в туманности Андромеды федерального образования, купил себе должность главы думского комитета. Дела созданного на основе «общака» холдинга ракетой взмыли вверх. Ушли в прошлое смутные девяностые, наступило время респектабельно расстегнутых воротников рубашек, полосатых костюмов и тикающих безделушек из платины с чилийскими бриллиантами. Из «законника» бывший хромой превратился в магната, воротилу, монстра недоношенного российского капитализма – обрюзгшего и разжиревшего на украденной государственной собственности. Триумф Микаэла продолжался недолго, начали работать вертикали, вчерашняя славянская братва объединилась по партийному признаку, захватила власть и стала «жать черноклювых». Микаэл на тот момент владел не самой последней по размеру нефтяной трубой, в партию заносил мало, его тянул на дно откровенно уголовный менталитет. Ретушировать факты боевого прошлого стало невозможно, осмелевшие газетчики раскрасили его биографию кричащими цветами. Вообще решено было Микаэла по-взрослому прессануть.

Приказано – сделано. Механизм запущен. Армия адвокатов уничтожила право на апелляции к закону, который в России что дышло. И Микаэл, как ни старался, не смог повернуть, чтобы иначе вышло. Его акции свалили, организовали массовую скупку через подставные брокерские конторы, а на остальные просто наложили арест. Микаэл испугался, но жадность подсказала ему неверный ход. Потеряв ферзя, он с упрямством утопающего двинул вперед оставшиеся пешки. Это вызвало ярость настолько чудовищную, что сына Микаэла, молодого наследника таявших отцовских миллиардов, отравили мышьяком. Он скоропостижно скончался на руках у безутешного отца, и после смерти любимого отпрыска тот, подписав все требуемое, был беспрепятственно отпущен из России на все четыре стороны. Само собой, ветер новой жизни прибил Микаэла к туманным берегам, а заодно с ним и сундук с компенсацией, полученной Микаэлом за переданный государству «общак» и жизнь единственного сына. Наверное, кто-то пожалеет хромого Микаэла, но жалеть его особенно не за что. С мерзавцами надобно поступать как с мерзавцами, тогда они становятся податливы, тогда они начинают что-то понимать. И Микаэл понял. Не стал и пытаться просить что-то вернуть у выблевавшей его страны. В Англии он начал все сначала.

Поразмыслив о том, кем бы ему стать в этой новой, как снег на голову упавшей на него жизни, Микаэл решил вложиться в африканские золото и алмазы. Оставшиеся в Москве соратники вышли на маститого военного геодезиста, тот, разумеется, небескорыстно, поделился данными спутнико-геологической разведки. Мир задыхался в тисках инфляции, на биржах Лондона и Уолл-стрит царила растерянность, спекулянтов лихорадило. Их молитва, обращенная к золотому тельцу Бродвея, состояла из алчных прошений об обретении нового способа заработать, вложив зыбучий долларовый песок все равно во что. Телец был милостив, и, несмотря на то что деньги начали стремительно обесцениваться, цена унции золота уверенно пошла вверх. Золотые копи Танзании, запечатленные на космических фотографиях, ждали хозяйской руки. Микаэл вылетел в танзанийскую столицу Додому и прибыл в президентский дворец, имея твердое намерение получить исключительные права на разработку золотых жил и кимберлитовых трубок. Визит готовился в обстановке строжайшей секретности, и для Микаэла крайне неприятным сюрпризом стало появление в президентском дворце московского строительного короля Андрея Бахара. Военный геодезист оказался предприимчивым человеком: он предложил Бахару данные спутниковой разведки в день продажи их же людям Микаэла, и Бахар оказался проворнее. Оба комбинатора столкнулись в дверях президентского кабинета.

– Мика, ты ли это? А где же твоя палочка?