Изгой. Сердце и Разум

Кай едва заметно ухмыльнулся – союзники, не семья. Чёрт бы его подрал! Не говоря ни слова, он вошёл в раздевалку. Когда за ним с грохотом захлопнулась дверь, Пётр улыбнулся и тоже направился к выходу из спортивного зала.

Глава 7. Обида длиною в жизнь

Добраться до квартиры получилось лишь к половине одиннадцатого, и единственное, чего хотелось: уснуть мертвецким сном. После тренировки с Тарасом и разговора с отцом настроение находилось на уровне, который можно было описать лишь парой слов – ниже нижнего. Бросив спортивную сумку на пол, Кай направился в ванную.

Едва только прохладные потоки воды заструились по телу, он закрыл глаза. С завтрашнего дня предстояло переехать в особняк отца, чтобы каждое утро и вечер заниматься под контролем Алекса и Тараса. От этой перспективы передёрнуло, но по-другому подготовиться к бою с Аттикусом не удастся. Если проиграет, упадёт на самое дно, а выиграет – путь к сердцу отца будет окончательно открыт, и тогда награда найдёт каждого своего героя. Они ответят за всё, но самое главное – за неё.

Семь месяцев назад:

– Что это? – спросил Кай, указывая на протянутые ему Петром листы бумаги.

– Доказательство того, что ты никому, кроме своей семьи, не нужен. Семья – это всё.

Кай взял документы. Глаза бегали по строчкам, а лицо становилось белым как мел.

– Семья всегда примет тебя таким, какой ты есть, и будет с тобой до самого конца, что бы ты ни совершил. А это… – Пётр кивнул на бумаги, которые сын держал в трясущихся руках. – … лишь транзитные пассажиры, попутчики: сегодня есть, а завтра – уже нет. Подумай об этом и дай знать, к какому решению придёшь.

Развернувшись, мужчина направился к выходу. Уже у самой двери он обернулся и добавил:

– Но учти, если ты и впрямь одумаешься и займёшь своё место, никакого линчевателя не будет, останется только каратель, созданный по моему образу и подобию.

Кай смотрел на свидетельство о смерти Манохина Кирилла Евгеньевича и не мог поверить своим глазам. Так же, как не мог принять то, что написали в медицинском заключении о состоянии здоровья Шереметьевой Александры Вячеславовны – кома, травма несовместимая с жизнью. Прогнозируемые результаты – смерть.

Сквозь сжатые зубы из горла послышался глухой рык. Он занёс руку и ударил кулаком по стене. Подняв голову вверх, Кай почувствовал, как капли холодной воды смывают горячие слёзы на щеках.

Удар. Ещё удар. Ещё и ещё. И наконец он замер, позволяя кровавым струям, смешанным с водой, стекать вниз по белому кафелю. Кай продолжал часто дышать, прикоснувшись лбом к стене.

Сдаться… Бросить всё… Уйти…

Смерть – лёгкое наказание, подразумевающее лишь один финал.

Но разве не достаточно намучился? Он стоял под струями воды, пока зубы не свело болью из-за с силой сжатых челюстей.

– Я не сдамся, – наконец едва слышно прошептал Бестужев. – Не сдамся и доведу начатое до конца. Я не сдамся. Так же, как и не забуду, что ты для меня сделала. Никогда… Я их уничтожу: одного за другим… Одного за другим… Одного за другим…

Выключив воду, Кай обмотался полотенцем и вышел из ванной.

Пётр изучал бумаги, которые привёз ему Алекс, и хмурился. План, который вынашивал несколько лет, с каждым разом изменяя, дорабатывая и совершенствуя, был почти готов к осуществлению. Оставалась лишь одна проблема – бастард Архипова, не дававший возможности двигаться дальше. Он как бельмо на глазу портил общую картину. Пётр устал просчитывать всё наперёд по нескольким сценариям, которые могли разыграться в зависимости от того, как может повести себя Кай.