Изгой. Сердце и Разум

– К твоему сведению, отец, непутёвый сын вернулся домой вовремя и даже успел выполнить утренний блок упражнений, которые ему прописал твой горячо любимый Тарас. Так что не нужно меня отчитывать, как пятилетнего, ладно?

Пётр склонил голову набок и откинулся на спинку кресла, расслабившись. Ругаться искреннее не хотелось, тем более когда время играло против: тема разговора не требовала отлагательств, ведь каждая минута промедления могла иметь неприятные последствия. Похоже, пришла пора выбрасывать белый флаг.

– Как тебе вчерашний приём? – спросил, улыбнувшись, Пётр. – Понравилось?

– Слишком много пафоса.

– Неужели? Ты считаешь, твой брат недостоин такого торжества в свою честь? Или думаешь, что Александра не заслужила королевского приёма?

– Мне абсолютно всё равно до того, каковы были твои мотивы. И уж тем более меня не волнуют интересы Шереметьевой. – Кай посмотрел на сбитые костяшки пальцев, а потом поднял глаза на отца: – Это давно пройденный этап. Могу сказать лишь одно: тебе повезло с невесткой. – Бросив быстрый взгляд на бумаги, он поспешил перейти к делу: – Алекс сказал, ты хотел поговорить. О чём? Уверен, что не о Шереметьевой.

Максимум равнодушия снаружи, хотя внутри полыхало пламя. Губы Петра снова растянулись в улыбке. Глаза внимательно изучали сына, но тот уже давно привык к заглядывающему прямо в душу взгляду.

– Вчерашний вечер ещё раз доказал, что тебе можно верить.

Кай фыркнул. Неужели? Заслужил долгожданное прощение и абсолютное доверие? Браво! Но какой ценой?..

– Я устал убеждать тебя в этом, отец. И знаешь, мне сейчас абсолютно всё равно, что ты обо мне думаешь и на каком уровне находится твоё доверие. – Он устало улыбнулся. – Для меня важно одержать победу в предстоящем бое с Аттикусом, а всё остальное: помолвка Алекса, твой гнев и беспочвенная подозрительность, Шереметьева – плевать я хотел на всё это.

Голос звучал спокойно и размеренно. Поведение так и сквозило независимостью. Он всегда оставался самим собой, неважно, кто желал подчинить его. Настоящий хищник: оценивает ситуацию и мгновенно к ней приспосабливается; истинный лидер; бесстрашный вожак: хладнокровный, расчётливый и непоколебимый – тех пор, пока не появится слабое место.

– Рад, что ты правильно расставил приоритеты, Кай, – произнёс наконец серьёзно Пётр. – Откровенно говоря, я до последнего был уверен, что ты водишь меня за нос. Уж прости, но было сложно поверить в твою преданность и в то, что ты передумал мне мстить.

Кай улыбнулся. Лирические отступления? Что-то новое. Отец редко прибегал к ним. Значит, разговор и впрямь серьёзный?

– Ты сам говорил, что семья – это…

– Я знаю, что говорю, – перебил его Пётр. – Вопрос в другом: повторяются мои слова просто так или же ты на самом деле веришь в них. – Глаза мужчины пристально следили за сыном, но тот сидел в кресле и не двигался. – Ты можешь сколько угодно изображать верного системе солдата, Кай, но твоё сердце… – Губы изогнулись в улыбке. – Ты никогда не сможешь обмануть его, если оно, конечно, у тебя есть. А оно есть, потому что ты – Архипов.

Руки Кая сжались в кулаки. Стиснув челюсти, он низким голосом произнёс:

– Повторяю тебе ещё раз, отец, я – Бестужев. Прекрати упрекать меня в том, что от меня не зависело. Я не виноват, что ты в своё время не смог удержать мать дома, и она наставила тебе рога с Владом. Возможно, будь ты мягче, этого бы не произошло.

– Мягче? – усмехнулся Пётр. – Ты считаешь, что я был недостаточно мягок? Я бросил к её ногам всё! Ладно, тогда, может быть, ты преподашь мне урок? Со своей девушкой. Шереметьева здесь, не нужно далеко ходить.

Внутри всё похолодело.

– Она – не моя девушка, – проговорил Кай, прищурив глаза. – Об этом я тоже устал тебе постоянно напоминать. Пускай с ней разбирается Алекс, раз уж они решили связать себя узами брака. У него это, кстати, неплохо получается. Уверен, щека Шереметьевой надолго запомнит его тяжёлую ладонь, которую он приложил к ней несколько минут назад в гостиной.

Раз… Два… Три… Четыре…

Когда твой разум и сердце будут слышать и понимать друг друга, ты добьёшься цели и победишь.

Семь… Восемь… Девять… Десять…

По кабинету разнёсся громкий смех Петра. Он снова выпустил клубок дыма и посмотрел на сына:

– Значит, Александра точно не повторит ошибок вашей матери.

Шестнадцать… Семнадцать… Восемнадцать…

Глубокий вздох и невероятно ровный голос:

– Так что ты хотел, когда желал видеть у себя в кабинете? Однозначно это не семейное благополучие Алекса и его будущей жены.

Бросив взгляд на бумаги, которые лежали перед ним на столе, Пётр серьёзно ответил:

– Ежегодно в июле в Коломенском происходит одно важное событие. Оно затрагивает всех людей нашего круга, имеющих влияние в определённых сферах. Москва и Питер, в первую очередь. Взаимодействие, контроль, поддержка, новые направления развития и планы на ближайшее время. Как минимум год, а то и больше.

В кабинете стало тихо.