Изгой. Том 1

Мне это нравилось: постоянно ощущать в крови кипящий адреналин, а вот родителям – не очень, но постоянная опека меня просто выводила из себя, словно я не без магии родился, а без рук или ног.

По настоянию императора я начал изучать иностранные языки. Основным я выбрал японский, под удивленные взгляды домочадцев.

И я начал всерьез готовиться к жизни в Японии подальше от их высокородных глаз. Точнее, страну и перспективы я выбрал сам, если уже так ставили вопрос, то дипломатия в стране заходящего солнца, или восходящего, мне абсолютно без разницы, была единственным местом, исходя из геополитической ситуации, где я отвяжусь от этой имперской хреномути и возможно смогу жить самостоятельно. С оглядкой на империю, куда уж без этого, все же Япония наш враг навеки.

Но больше не будет этих постоянных причитаний и желаний сделать из меня дворцовую имперскую болонку. Нравился ли мой выбор родичам? Да наплевать. И теперь Петербургский университет для знатных неодаренных уже прислал подтверждение: меня зачислили на первый курс стратегического планирования и дипломатии. Именно письмо из университета заставляло маму почему-то нервничать, хотя мы с ней много раз обсуждали мои перспективы.

Так что, после окончания университета я, скорее всего, отправлюсь в консульство в Токио, где буду представлять Российскую империю, если не найдет кандидата получше, у этих, помешанных на традициях узкоглазых, которые, говорят, кое-где все еще живут во временах средневековья.

Чего не знаю, того не знаю, подтвердить этот атавизм прошлого или опровергнуть все же не в моих силах – я в Японии никогда не был и проверить данное утверждение не представлялось возможным.

Хотя, положа руку на сердце, могу смело уверить, что проверять не слишком то и хочется, поэтому Токио для меня, точнее его консульство, потолок Японской культуры, если до этого, конечно, дойдет.

Да и не пускают гайдзинов в святая святых, поэтому мы имеем очень смутные представления о том, что творится в их кланах.

– Унижай и властвуй! – провозгласил я, глядя на взбесившуюся еще больше сестру. – Сонька, выколи глаз тому, кто тебе сказал, что мужики штабелями складываются при виде мощей. У девки и вот тут должно быть, – я провел рукой на уровне груди, – и сзади. Чтобы было за что подержаться. Ты же доведешь себя скоро до того, что муж в первую брачную ночь будет полночи у тебя грудь искать, чтобы удостовериться, что его не надули и не подсунули мальчишку. Каким бы он извращенцем в итоге не оказался, а ему, как не крути, нужен будет наследник.

– Я тебе сейчас глаз выколю! – взбешенная Соня вскочила на ноги. И чего она так завелась-то? Что я такого сказал?

– Николай, прекрати дразнить Соню! – мама бросила вилку и стукнула по столу ладонью. – Взрослые люди, а ведете себя, как дети малые. – Я внимательно посмотрел на нее.

Так и есть, ее что-то беспокоит, да так сильно, что Великая княгиня Рокова даже позволила пробиться наружу чувствам. А ведь мама считается эталоном воспитанности и сдержанности.

Ну, тут нет ничего удивительного, все-таки доступная ей магия смерти требует сильной самодисциплины, чтобы случайно некрупный город в не слишком спокойный погост не превратить. И такие проявления эмоций были для нее совсем не характерны. Настолько, что я даже начал испытывать беспокойство.

– Мама, что с тобой? – я нахмурился и опустил вилку с последним куском торта. От сунувшейся было ко мне Сони я отмахнулся, и она, видя мое напряжение, тоже повернулась в мамину сторону и от удивления шлепнулась обратно на стул.

– Что-то вашего отца долго нет, я беспокоюсь, только и всего, – мама слабо улыбнулась и накрыла мою руку своей.

Но ее беспокойство передалось нам с Соней стремительно. Что-то явно было не так.

Отец часто задерживался у брата, все-таки Первый министр имел определенные обязанности, но никогда его отсутствие не вызывало столько эмоций. Мы с сестрой переглянулись, и она уже открыла рот, чтобы сказать что-то подбадривающее, но тут посреди огромной столовой открылась воронка портала.

Мы вскочили из-за стола, опрокидывая стулья. Замок защищен почти так же хорошо, как и императорский дворец. Недаром же император Михаил является моим дядей, родным братом моего отца. Допуск сюда при построении портала мог поступить или от Великого князя Рокова, или от императора, даже мама не могла никому позволить войти в замок не через дверь.

Российская империя славилась своими шовинистскими традициями – роль женщины была строго определена, представители прекрасной половины человечества, каким-бы качествами не обладали, никогда не допускались до центров принятия решений, как в госструктуре, так и в клановой иерархии. Поэтому мама хоть и могла распоряжаться внутри клана, но последнее слово всегда оставалось за отцом.

Сейчас же звуков тревоги при открытии прохода не было слышно, значит, он был разрешен кем-то из вышеперечисленных.

– Коля, беги! – на руках матери засияла дуга какого-то убойного заклинания, и она повернулась ко мне, закричав. – Беги! Хватай сестру и беги!